Ян Мортенсон - Красная лилия

можно обойтись и без оловянной разливной ложки конца восемнадцатого века или фаянсовой миски из Дельфов в синих и белых тонах. Существуют другие, более приятные потребности на ближайшее будущее, например заплатить за квартиру или поехать куда-нибудь в отпуск. Кроме того, я страдаю большой ущербностью в своем духовном арсенале, который отнюдь не облегчает ситуацию, — пресловутая слабость к красивому. Я не в состоянии продать свои лучшие вещи до тех пор, пока это не становится абсолютно необходимым. Вот почему так тесно в моей квартире на площади Чёпманторьет в Старом городе. А живу я на самом верху, над головой Святого Йорана и дракона, а лавка находится прямо за углом на Чёпманнгатан, быть может, самой старой улице Стокгольма. На той самой дороге, где со стороны озера Мелярен товары грузились на плоскодонные лодки и грузовые суда Ганзы, ожидавшие в проливе Сальтшён. Там я живу со своей возлюбленной. Красивой сиамской кошкой, прозванной в честь другой красавицы, Клео де Мерод, знаменитой роковой женщины, королевской подруги тех лет, когда Европа была навсегда изменена и вандализирована жестокостью и разрушениями обеих мировых войн.

Моя жизнь, к сожалению, не столь спокойна и идиллична, как может показаться. Иногда я оказываюсь втянутым в удивительные, странные истории. Они отнимают и время, и силы и нередко ставят меня в щекотливое положение. А тот период, который я только что пережил, был просто напряженным. Одного моего хорошего друга заподозрили в убийстве. В отчаянии он бросился ко мне за помощью. Я сделал все, что мог, и даже такое, что почти грозило мне смертью^[2].

Вот почему я закрыл лавку на несколько недель, запер квартиру, а Клео передал на попечение моей безотказной подружке Линнеа Андерссон, которая живет в 11-й квартире по Чёпманнгатан, 11. Она у меня убирает, стирает и гладит, заботится о моих бренных потребностях, и таким образом моя холостяцкая жизнь протекает без особых осложнений. Кроме того, она любит Клео — их чувства взаимны. Засунув свою маленькую головку под руку Линнеа, Клео даже не посмотрела в мою сторону, когда я уходил. Мне, собственно, не хотелось оставлять ее, но в то же время я не решался брать ее с собой в небольшую избушку в Тиведене, которую я снял на этот раз. Медведи и волки, правда, уже исчезли, но лисы шмыгали по кустам, и маленькая сверхцивилизованная кошка, привыкшая спать на афганских коврах в креслах рококо, могла оказаться их легкой добычей.

Мне повезло: мой хороший друг и коллега, работающий на противоположной стороне улицы, собирался в очередной раз ехать в Европу — частично в отпуск, частично для деловых встреч: Лондон, Париж и несколько небольших городов Италии. Рим и Флоренцию он избегал. Там сейчас нечем поживиться, по-крайней мере из того, что можно было бы перепродать с выгодой. Мысль о том, что его берлога в Тиведене останется без присмотра, не прельщала его. Поэтому мы с Маркусом совместили приятное с полезным. За несколько ящиков приличного бордо я получил возможность владеть его «имением», а ему не надо было бояться непрошеных гостей. Тиведен манил меня всегда. Само название отдавало язычеством и мистикой. «Вед» — старое название леса, сохранившееся в английском «вуд». Не в память ли об оккупации викингами? Что же касается слова «Ти», то исследователи утверждают, что это имя бога Тура или, возможно, множественное число «тивар» от древнеисландского «гудар» — «боги». Поэтому Тиведен, собственно говоря, должен был бы на современном шведском звучать как «Гудаскуген» («Божий лес») — куда более подходящее название для очаровательного кусочка Швеции между озерами Вэттэрн и Вэнерн — самого южного в Европе девственного леса.

Страна хищных зверей со своей драматической историей, прибежище разбойников с большой дороги. В тринадцатом веке туда бежали войска Вальдемара, разбитые Магнусом Ладулосом в битве под Хува. Долгие годы здесь пролегала Эриксгатан — церемониальная дорога будущих королей. А отдыхали они у Рамундебуда. Там сохранились руины древнего монастыря антонитов. По узким тропинкам шел Улоф Святой к переброшенным через болота и низины мостам, и здесь шведы пытались остановить Кристиана Тирана в битве под Рамундебудом, которую Густав Ваза описал такими словами: «Баня, истопленная для датчан в Тиведене, была воистину жарка».

А человеческие судьбы! Констанция, незаконная дочь Эрика XIV, жила в Боккшёхольме, к югу от Рамундебуда. До --">