Ольга Игоревна Котина - Брелок и противовес

Ольга Игоревна Котина Брелок и противовес

© Котина О. И., 2017

© Издательство «Союз писателей», оформление, 2017

Пролог

Франсуа проделал долгий путь, чтобы почтить своим присутствием необычную на вид лачугу. Материалом для её постройки служило дерево, а крыша напоминала воздетые кверху руки. В Японии такие дома, не принадлежащие привилегированным слоям общества, носили название «минка». Именно здесь обитал знаменитый нэцкэ-си, мастер по изготовлению нэцкэ – брелоков-противовесов. Они крепились к традиционной японской одежде-кимоно, уравновешивая предметы, подвешивающиеся к поясу. Мастер сидел на татами^[1], скрестив ноги, перед низким столиком из чёрного дерева, на котором лежали нужные инструменты, и выполнял заказ Франсуа – миниатюрное нэцкэ, изображавшее одного из семи божеств счастья. Казалось, что ничто не может взволновать его или отвлечь от трудного дела, требующего внимания и решимости доверять собственной пластике, чтобы передать её изделию.

Любой на месте Франсуа был бы так же заворожён, увидев мастера за работой. Этому способствовал и аромат, царивший в лачуге. Кое-где (прямо на полу) стояли вазы, вылепленные из грубой глины. Сосуды были наполнены отнюдь не пустотой, в них расставлялись цветы и ветки деревьев. Присутствие цветов было необходимо, чтобы смягчить запах лака и самшита, пользовавшегося популярностью у мастеров данной специализации ввиду красивого оттенка и плотной структуры. Ни слоновой кости, ни янтаря, ни коралла, ни других, кроме дерева, материалов для изготовления и украшения нэцкэ в помещении не присутствовало. Кость и дерево давно уже считались основными материалами для изготовления этой миниатюрной скульптуры, но кость была материалом крупных японских городов, тогда как жители окраин довольствовались и деревом. За окном стрекотали цикады, в комнате отзывались инструменты мастера. Дыхание Франсуа, частое и напряжённое, когда он входил в жилище, замедлилось и снова приобрело свой обычный спокойный ритм. Франсуа не заметил и сам, как весь обратился в зрение и слух. Но мастер Макито уже ощутил присутствие гостя. Он церемонно поклонился, сев на колени и опустив голову до татами.

– Мастер Макито… – начал Франсуа.

Снова принявшийся за свою работу, мастер как будто бы не обратил внимания на эти слова. Только тёмные глаза на секунду-две задержались на чуть вытянутом лице иностранца и снова обратились к работе.

– Я потратил достаточно времени на ожидание. Прошли ровно две недели с тех пор…

– …с тех пор, как вы спасли мою жизнь, – продолжил японец, – и я обещал изготовить нэцкэ для вашего властителя.

Мастер снова замолчал, но это была лишь пауза перед произнесением главных слов.

– Поверьте, я дорожу своей жизнью. Хотя она, как цветущая сакура, – эфемерна. И я уважаю вашего монарха. Хотя его власть не распространяется на страну богини Аматэрасу^[2]. Гораздо большее значение я придаю не громким словам, а поступкам и чувству долга. Но даже «он^[3]» не может заставить меня ускорить процесс. Ничто не может повлиять на вечность. А вечность и искусство – это одно и то же.

Руки Франсуа яростно взметнулись к волосам и стали мять и рвать их, будто бы намереваясь и вовсе выдрать с корнем. Чёрные, как смоль, волосы Франсуа отличались от огненно-рыжих вихров, принадлежащих голландским путешественникам и купцам, недавно прибывшим в Нагасаки. Но здесь, на окраине островного государства, никто из живущих не видел ни французов, ни голландцев. Никто не слышал о Людовике XIV – короле Солнце, Анне Австрийской или кардинале Джулио Мазарини. Никто. Кроме 69-летнего Макито, который, не обращая внимания на действия Франсуа, снова занялся своей работой.

– 16 августа, когда голландский корабль, на котором, помимо команды, купцов и искателей приключений находился и я, достиг берегов Японии в целости и сохранности, не подвергшись опасности со стороны непогоды и пиратов, я возблагодарил Бога. Когда за день до этого наши моряки втащили на борт знаменитого мастера Макито, лодка которого перевернулась и пошла ко дну, я возблагодарил Бога. Ибо целью моего плавания было найти мастера…

Пока Франсуа говорил, Макито неторопливо продолжал свою работу, изредка замирая, будто бы прислушиваясь к шуму на улице, временами заглушающему слова его гостя.

– Лишь теперь я понимаю, что лёгкая смерть в волнах стала бы для меня --">