Владимир Кузьмич Шитов - Разборка по-русски

халат, Жиган обратил внимание на то, что, пока он купался, хозяйка квартиры тоже переоделась и навела на голове некоторый марафет. Она оказалась видной женщиной, и всего лишь на несколько сантиметров ниже его, с правильными, но несколько крупными чертами лица, карими глазами и крашеными в каштановый цвет волосами. На ней тоже был халат, но только шелковый, плотно облегавший ее дородное тело.

Разморенный теплом, Жиган сейчас с удовольствием прилег бы отдохнуть, но в программу Раисы Ивановны такой финал не входил. Проведя Жигана в зал, она усадила его за сервированный на двоих стол. Во время трапезы, после нескольких рюмок водки, они разговорились, и он узнал от нее, что она, как и он, ранее была судима.

Раиса Ивановна поведала ему, что, работая заведующей рыбным магазином, допустила крупную растрату, за которую отсидела в колонии усиленного режима шесть лет.

По обстановке в квартире Жиган понял, что в процессе следствия по ее делу следователь не мог описать и конфисковать ее имущество в счет возмещения ущерба государству. Когда он высказал ей такое свое предположение вслух, то она, отпив из рюмки, сказала:

— Какой тогда мне был смысл дубасить такой огромный срок, если бы я не позаботилась заранее о черном дне?

— Действительно! — подсаживаясь к собеседнице поближе, согласился он, прищурив масленые, как у кота, глаза, обнимая ее и целуя в давно ждавшие его ласки губы.

Оба зрелые и давно постигшие все прелести любовных игр, они их первыми результатами оказались недовольны. Особенно недовольным собой был Жиган.

— Ты не волнуйся, — успокаивая его, посоветовала Раиса Ивановна, — как перегоришь и утолишь первую жажду, все пойдет о’кей, — заверила она его спокойно.

По-видимому, Раиса Ивановна действительно знала, что говорила ему. Через несколько дней они, привыкнув друг к другу, «пили музыку любви» столько, сколько хотелось работодателю и сколько мог выполнить его работник.

Как-то, проводя время с хозяйкой квартиры у голубого экрана телевизора, Жиган поинтересовался:

— Раиса, положа руку на сердце скажи откровенно: почему ты на базаре подошла ко мне и решила взять меня к себе?

— Потому, дорогой мой Жиганчик, что только я одна тогда смогла разглядеть за твоей внешней бравадой растерянность перед жизнью, проблемы, которые она подкинула тебе вместе с освобождением из колонии. Мне тоже когда-то пришлось решать эти проблемы, но адаптация для меня прошла не так тяжело, как для тебя, — откровенно призналась она ему.

— Ты хочешь сказать, что в таком запущенном виде я еще могу понравиться женщине? Что при виде меня она может растаять, — улыбнувшись, пошутил он.

— Не очень-то я перед тобой растаяла, возраст не тот. Как ты заметил, я из шмоток тебе пока ничего не купила и покупать не собираюсь.

— Отчего же?

— Чтобы одеть тебя как фраера, а ты смылся от меня к другой? — вопросом на вопрос ответила она ему. — Не такая уж я дура. Я начну тратиться на тебя только тогда, когда смогу убедиться в том, что ты окончательно решил остаться у меня жить, сам понимаешь, не в качестве работника, а в качестве мужа.

— Я вижу, ты разумная женщина, — похвалил он ее, беспечно улыбаясь.

— Ты мне зубы-то не скаль, а поделись со мной своими планами на будущее, — не разделяя его веселья, предложила она.

— Если честно признаться, Раиса, я еще и сам не определился по этому вопросу, — задумчиво поведал он ей.

— Как определишься, так скажешь, — хмуро произнесла она, сожалея, что состоявшийся разговор не внес определенности в дальнейшие их отношения.

Жигану казалось, что его влечение к Раисе Ивановне, которую чаще всего он звал просто Хозяюшкой, никогда не иссякнет. Так он думал первую неделю, приходя в себя от потрясений первых дней свободы, неопределенности в устройстве личной жизни. На вторую неделю их сожительства он подумал о том, что Хозяюшка хочет с помощью своих тряпок привязать его к себе и таким образом завладеть его свободой.

«Ей что, она на старости лет дорвалась до молодятины, хочет напоследок погулять со мной. Может быть, такой случай ей больше никогда в жизни не представится. Для ее воспоминаний я достаточно с ней пообщался. У меня еще вся жизнь впереди, так почему я должен сейчас переутомляться, принуждать себя и „пахать“ как вол? Пока еще не падаю и живой, надо от нее уматывать к себе домой, и поскорее», — решил он однажды, когда был свободен от Хозяюшкиного --">