Рогнеда Тихоновна Волконская , Николай Прибеженко - Пианист из Риги

Рогнеда Волконская, Николай Прибеженко Пианист из Риги Повесть

Друг мой, бдителен будь

На земле, под которой я стыну.

Право требовать это

Я смертью в бою заслужил.

В. Незвал.

1

Было уже далеко за полночь. Мартовой лежал в холодном поту и с трудом сдерживал непроизвольный стон отчаяния. «Вот и конец! Пробил и мой час. Возмездие! Слова-то какие!..» — с нервным сарказмом подумал он.

Он вспомнил лесную деревню Костюковичи... Пальба, крики. Не своим голосом орет лейтенант Штрум: где-то запропастился переводчик Алоис Вейх. И Штрум зовет его, Ставинского. Да, тогда он был еще Ставинским...

Они вместе входят в избу. На полу лежит партизан. Его только что приволокли из лесу. Обрывки рубашки еле прикрывают грудь. Раненое плечо наскоро перевязано, кровь продолжает сочиться.

— Где база партизан? — спрашивает Штрум.

Ставинский переводит вопрос. Партизан молчит. По его бледному лицу катятся крупные капли пота. Ставинский снова и снова повторяет вопрос. Партизан молчит.

— Ты будешь говорить? — вопрос по-немецки Штрум сопровождает отборной руганью по-русски.

— Безымянный герой! Подохнешь — никто не узнает. Говори! Господин Штрум тебя отпустит, — увещевает партизана Ставинский. Оглянувшись назад, он встречается с безумными глазами Штрума и наотмашь бьет раненого по лицу. Тот теряет сознание. Сомов обливает его водой. Штрум нетерпеливо бегает по избе, заложив руки за спину. Партизана усаживают на стул, но он клонится в сторону.

— Сомов, держи этот мешок с костями! — с остервенением кричит Ставинский и снова приступает к допросу.

— Сволочь! Предатель! А еще русский! — наконец хрипит партизан.

— Ставинский! Расстрелять! — приказывает Штрум и, пригнувшись, чтобы не стукнуться головой о притолоку, выбегает из избы.

Ставинский и Сомов тащат партизана к колодезному срубу. Загораются первые избы — каратели перед уходом подожгли деревню. Ставинский вынимает «парабеллум» и стреляет партизану в грудь, затем переваливает его в колодец.

«Так это был Лунин! — Мартовой широко открытыми глазами всматривается в темноту, сменившую отблеск пожара в его воспоминаниях. — Тогда я и не подумал, что у него вообще есть фамилия. Щепка войны... Уцелел, сволочь!.. Так неужели невозможно остаться неразоблаченным? В такой огромной стране!.. Ай-ай-ай! Ведь прошло почти двадцать лет, а вот Вейха из таежной глухомани вытащили. Бежать? Куда? Смешно... Еще хуже, пожалуй... Дикая случайность — сват! И, значит, встреча неизбежна. Он может меня узнать. А что знает Лунин? Только о себе... Ну, расстрелял... одного за все время. Скажу, что боялся ослушаться Штрума. Может, срок дадут, не расстреляют. Нет, нет, раскопают. Всё раскопают... Год будут держать в превентивном заключении, а всё раскопают, всё... поднаторели»...

На Мартового снова навалилась лавина воспоминаний.

Это было два года назад...

...Мартовой ехал на работу. Он зябко поеживался и сквозь прищуренные веки сонно смотрел в замерзшее окно. Окруженные перламутровым ореолом, пробегали огни фонарей. Он поскоблил ногтем иней на стекле и присмотрелся, пытаясь определить, где находится, и, спохватившись, поднялся и стал пробираться вперед.

— Вы выходите? — спросил он мужчину, стоящего впереди.

— Нет, на следующей, — обернулся тот и посторонился. Мартовому показалось, что лицо этого человека ему как-то странно и неприятно знакомо. Он уже пробрался к выходу, но какой-то тревожный внутренний толчок заставил его обернуться назад.

«Черт побери, это же Захаров!»

Поразительно было то, что Мартовой раньше вспомнил его фамилию, чем обстоятельства, при которых пришлось им столкнуться. «Сойду на следующей», — решил он, убедившись, что Захаров протискивается к выходу.

Выйдя из автобуса, Мартовой пропустил Захарова вперед и пошел за ним. Мартовой еще не знал, зачем он так поступает. Это было любопытство к чужой судьбе, которая была ему так близка.

Захаров выглядел солидным в своем добротном зимнем пальто с каракулевым воротником; под его белыми фетровыми бурками взвизгивал снег. Захаров поскользнулся, притопнул каблуком и нелепо взмахнул портфелем, удерживая равновесие.

«Интересно, интересно, откуда он появился в Харькове? Зря я дрожал: живут же другие и, судя по всему, преуспевают. И этот... Где же он работает?» — думал Мартовой, следуя за --">