Григорий Осипович Набатов , Валерий Николаевич Тарасов - По затерянному следу. «Абвер» ищет связь

эшелонов вернулся в Новосибирск высокий, широкоплечий парень. Легко растолкав встречающих, он пробился к выходу и очутился на привокзальной площади. Какие-то девушки стрельнули лукавыми глазами и смутились, словно споткнувшись о холодный взгляд красавца.

Озираясь по сторонам, парень пересек площадь и скрылся в переплетении привокзальных улочек с деревянными, утопающими в зелени, домишками.

Он не случайно озирался по сторонам — опасался встречи с земляками, и хоть родом был не из города, но в то шумное и счастливое время на улицах Новосибирска вполне можно было встретить возвращающихся фронтовиков из Чистоозерного района, а то и столкнуться с земляками из села Пограничное. Они могли спросить, почему он не торопится в родное село, а вернувшись домой, рассказать его отцу с матерью, что жив-здоров их Иван и видели его в областном центре... И не только родителям. Одним словом, решил Иван Теблюс затеряться в городском многолюдье, а там видно будет.

Специальность у него была по тем временам дефицитная: шофер-тракторист, но устроился он сторожем-истопником на маленькой торговой базе. Здесь и нашел его младший лейтенант госбезопасности Коростелев, в комнатушке, где стояла кровать, видавший виды столик да колченогий стул.

Младший лейтенант осмотрелся:

— Что ж, Иван Эдуардович, в такой тесноте ютитесь?

— Пока ничего лучшего не нашел. Да я не в обиде, трудно сейчас с жильем.

— Поехали бы к родителям в Пограничное, у них хороший дом. Всё спрашивают, не видел ли кто их Ваню. И война закончилась, а он как в воду канул — ни писем, не вестей.

— А вам откуда известно?

— Не только они, мы вас тоже ищем. Потому и пришлось съездить в Чистоозерный район, может, думали, там о вашем местожительстве знают.

— Зачем я вам понадобился?

— Хотим узнать подробности и кое-какие детали вашего пребывания в плену.

— Когда из концлагеря освободили, я все рассказал представителю специальной комиссии. И другие военнопленные мои слова подтвердили.

— Наши войска не только освободили узников, но и захватили документы концлагеря, а органы контрразведки задержали несколько представителей администрации. Оказывается, вы не все рассказали членам специальной комиссии.

В кабинет следователя УНКГБ он вошел внешне спокойным.

— Расскажите, гражданин Теблюс, когда и при каких обстоятельствах вы попали в плен к фашистам?

— 29 ноября 1944 года на территории Польши. Я вез незнакомого лейтенанта. Попали под бомбежку. Взрывом лейтенанта убило, а я потерял сознание. Очнулся в каком-то леске, среди фашистов. Меня хотели расстрелять, но офицер распорядился доставить в штаб. Оттуда я и попал в концлагерь во Франкфурте-на-Одере. И находился там до освобождения советскими войсками.

— У какого населенного пункта это произошло?

— Не упомню я иностранных названий.

— Куда нужно было доставить лейтенанта?

Теблюс сосредоточенно думает.

— Нет, не упомню...

— А номер вашей воинской части, фамилию командира?

Опять лоб парня прочеркивают морщины.

— После той контузии, гражданин следователь, у меня память отшибло. И фашисты били резиновыми дубинками по голове... Я почему и в Новосибирске-то остался. Думал, здесь врачи хорошие, смогут вылечить.

— Обращались к врачам?

— Времени не было — ночью сторожил, днем печки топил.

— Лето на дворе, какие печи... А жизнь в концлагере тоже забыли?

— Не-ет, это век буду помнить фашистским гадам, как они над нами издевались.

— И на допросы вызывали?

— Известное дело, избивали до полусмерти, только я им ничего не сказал.

— Не случалось на допросах подписывать какие-нибудь документы?

Следователь заметил, как вздрогнул парень.

— Может, в беспамятстве что и подписал.

— Посмотрите на эту красную бумажку. Знаете, что это такое?

— В первый раз вижу.

— Это подписка о согласии сотрудничать с германской контрразведкой. На ней ваша собственноручная подпись и присвоенная кличка «Медведь».

— Заставили подписать, гады. Говорили, если не подпишу — расстреляют. Но я никого не выдал.

— У вас действительно слабая память, Теблюс. Вот фотокопии ваших доносов. По первому расстреляли пятерых коммунистов, по второму — организатора-антифашиста, в третьем вы сообщили о готовящемся побеге и участники его попали в засаду.

— Они избивали меня, грозились расстрелять, если я не буду выдавать --">