Дональд Гамильтон - Наводящие ужас

Ирония судьбы, Эрик! Он погиб именно так, как намеревался убить нефтепромышленника Горация Коли. Та же самая техника устранения...

Мак перевел дух, пристально поглядел на меня.

- Поправляйся. Почувствуешь себя лучше - получишь положенный пострадавшему отпуск. Потом отправишься на Ранчо и пройдешь восстановительный курс...

- Да, сэр.

Уже направляясь к двери. Мак обернулся:

- Мне пришло в голову, - сказал он, - что ты не отказался бы узнать чуток побольше о юной особе, которая пала в перестрелке у Черных Камней... как это по-испански?

- Пьедрас-Неграс.

- Верно. Я учел это, и провел небольшое расследование.

Вечная история. В ту минуту, когда ты решаешь, будто работаешь на безжалостного робота, робот внезапно превращается в человека. Внимательного, и даже временами заботливого.

- Что-нибудь выяснили, сэр?

- Ничегошеньки. Ровным счетом. До самого знакомства с Хорхе Мединой о сеньорите Сиснерос нет ни слуху, ни духу.

По моей спине пробежал неприятный холодок. Девушка ниоткуда. Маленькая прирожденная убийца, возникшая неведомо где, и неведомо куда канувшая... Отдавало мистическим ужасом.

- Хочешь - будем продолжать розыски, - уведомил Мак.

- Ни в коем случае, - поспешил возразить я. - Спасибо, сэр. Весьма признателен вам.

Мак понимающе кивнул и покинул комнату.

* * *

Поближе к вечеру явились еще двое. Гораций Госмер Коди держался подчеркнуто прямо, не обнаруживая ни признаков почтенного возраста, ни последствий недавнего ранения. Галстук "боло" красовался на законном владельце - немного потрепанный, однако сохранившийся во всех передрягах. Видимо, Джо возвратила Коди его талисман.

Рядом с нефтепромышленником возникла Глория. Увидав меня простертым, она вскрикнула и бросилась вперед, вызвав у стоявшей в дверях Джо Бекман снисходительную ухмылку.

- Бедный! - возопила Глория. - Бедный Мэтт! Что с тобою делали?

- Палили в меня, по большей части. У мексиканцев стрельба считается едва ли не национальным развлечением.

Про то, что палили в меня отнюдь не мексиканцы, а любезные соплеменнички, я предпочел умолчать. По высочайшим соображениям секретности.

- Но теперь-то за тобой ухаживают, - проворковала Глория. В голосе женщины звучала старая добрая нотка "да-как-же-ты-мог-так-быстро-меня-позабыть", однако нотка эта была всего лишь заученной реакцией хорошенькой хищницы, ждущей, что все мужчины будут неизменно и преданно пресмыкаться у ее туфель. Поцелуй не значил ни шиша, и оба мы отлично сознавали это. В далеких горах возле Кананеа вспыхнул мимолетный огонек; вспыхнул, просиял - и погас. Точка, период.

Глория выпрямилась.

- Выздоравливай поскорее, Мэтт. Мой... мой муж хочет сказать тебе спасибо наедине.

Я проследил, как она вышла вон из комнаты, провожаемая Джо. Доктор Бекман смотрела в спину Глории без малейшей приязни.

Гораций Госмер Коди приблизился.

- Изрядно тебе перепало, сынок!

- Жизнь такова, - ответил я. - Но послушайте, ведь, если не ошибаюсь, вашу свадьбу аннулировали чуть ли не тотчас?

- Да, именно так и сообщил Глории мистер Сомерсет. Но только сучий сын и пальцем не шевельнул, чтобы похлопотать об этом. Смысла не было. Меня убить собирались, а после смерти супруга брак расторгается автоматически... Оно и лучше, что не хлопотал Сомерсет: иначе довелось бы совершать все положенные церемонии снова.

Коди ухмыльнулся.

- По-прежнему считаешь меня закоренелым злодеем, сынок?

- Не совсем закоренелым, сэр. Исправимым. Вы не занимались оружейной контрабандой, не подстраивали убийство Пирса и Миллисент Чарльз; не думаю, что всерьез намеревались покуситься на жизнь Глории, либо на ее несуществующий банковский счет... Но признайтесь: пугал к ней подсылали?

- Разумеется! - осклабился Коди. - Это было чистой уморой! Хочешь, расскажу подробно? Только помни: это строго между нами двоими.

- Хочу, сами понимаете. Молчание гарантирую.

- Ты уже знаешь, - промолвил Коди, - у Глории в одном кармане была блоха на аркане, а в другом - вошь на цепи. Но сама девочка понятия об этом не имела. Не знала, что отец пустил состояние по ветру. Все растратил, олух царя небесного; все до цента... Все по ветру пустил ради сучки этой, прости, Господи: о покойниках плохо говорить не принято.

Миллионер перевел дыхание, откашлялся, продолжил:

- А я любил дурищу Глорию с детства. С ее детства. Не спрашивай, как такое возможно: твоя приятельница - опытный мозгоправ, и --">