Стивен Кунтс - Операция «Минотавр»

– Джейк, можно я пойду к Дэвиду?

– Конечно. Вернись через час, и мы все поедем провожать Риту и Бабуна на аэродром.

– А Давида возьмем?

– Да.

Она поднесла трубку ко рту.

– Папа мне разрешает. И ты можешь поехать с нами на аэродром. Сейчас приду. – Она бросила трубку и помчалась из комнаты.

– Надень пальто, – крикнула Кэлли ей вслед. Девочка на бегу сорвала пальто с крючка и унеслась, прокричав напоследок:

– Пока, Рита.

Дверь с грохотом захлопнулась за ней.

– Вот как? – с усмешкой спросил Бабун. – Папа?

– Да, – подтвердил Джейк Графтон. Он с хрустом потянулся. – Неплохо звучит, правда?

* * *

В один из четвергов февраля адмирал Черч, новый руководитель программы, вызвал Бабуна в кабинет. Таркингтон был среди всего трех офицеров, находившихся в тот день на месте: все остальные были кто в командировках в Техасе или Неваде, кто в основном здании Пентагона. На следующей неделе должен был взлететь первый предсерийный А-12, и все были заняты по горло. Стояли крайне редкие для Вашингтона суровые морозы, но на флоте по-прежнему все кипело. Метро не работало, и всем рядовым государственным служащим разрешили сидеть дома. Из вольнонаемных в этот день попала на работу лишь одна секретарша.

– Вызывали, сэр?

– Да, лейтенант. Мне звонили из полиции округа Колумбия. Они просят, чтобы кто-нибудь из офицеров сегодня съездил в окружную больницу. Если вы не очень заняты, поезжайте, пожалуйста.

– Слушаюсь, сэр. Они не сказали, в чем дело?

– Нет. Но просили офицера именно из нашего подразделения. Найдите там доктора Вагнера. А утром расскажете мне, в чем дело.

– Есть, сэр.

Подходя к приемному покою центральной окружной больницы, Бабун смахнул снег с шинели и отряхнул фуражку. Он объяснил дежурной, в чем дело. Пока та нажимала кнопки селектора, он наблюдал, как за дверью падают снежинки, растерянно стаскивая черные кожаные перчатки и кладя их в левый карман синей шинели. Белый шарф он стянул с шеи и положил в другой карман. Наконец расстегнул шинель и понес ее на согнутой руке. Фуражку он держал в левой руке.

– Морской офицер… – сообщила кому-то дежурная. – К доктору Вагнеру…

Мело уже два дня. Матрос из Миннесоты, который привез его на казенной машине, ехидно прошелся насчет неспособности местных жителей ездить по обледеневшим, усыпанным снегом улицам. Работники больницы, с оттенком удовлетворения отметил Бабун, обращали на распоряжения транспортных властей не больше внимания, чем адмирал Черч.

– Вам нужен лифт вон у той стены. Третий этаж, повернете налево, потом еще налево, четвертая или пятая дверь справа.

– Я найду.

Она улыбнулась и ответила на новый телефонный вызов. Бабун направился к лифтам и нажал кнопку.

Вагнер оказался мужчиной чуть за пятьдесят, с редкими седыми волосами, порывистым и энергичным. Вид у него был бодрый и подтянутый, несмотря на довольно большой животик.

– Вы из программы А-12?

– Да, сэр.

– Вы знаете, зачем вас пригласили?

– Понятия не имею.

– Повесьте шинель и фуражку вон на тот стул. И садитесь, пожалуйста. – Доктор Вагнер убрал со стула кипу историй болезни, не зная, куда бы их пристроить. В конце концов он положил их на край стола, а сам уселся рядом.

Стул возле стола уже был завален бумагами на полметра.

Вагнер присмотрелся к мундиру Бабуна и заговорил:

– Ужасная погода. Особенно для бездомных. Полиция и благотворительные организации подбирают их десятками и направляют тех, кто нуждается в медицинской помощи, к нам.

Бабун вежливо кивнул, гадая, какое это все имеет отношение к флоту.

– На той неделе у меня появился больной – во время этих ужасных холодов, когда ночью температура опускалась до минус восемнадцати. – Он покачал головой. – Не человек, а развалина. Ему пришлось ампутировать все пальцы на руках и ногах. Уцелела только культя одного большого пальца. Он умирал от переохлаждения, гангрены и алкогольного отравления, когда его подобрала полиция. Пришлось также ампутировать уши, кончик носа и часть верхней губы. На них пошла гангрена, видимо, еще от бури в конце января.

Заметив выражение лица Бабуна, врач добавил:

– Как ни удивительно, он, видимо, выживет. Печень – понимаете, у алкоголиков она обычно величиной с футбольный мяч, а у этого нет. Затронута, конечно, но не в такой степени.

– Поразительно.

– Да. Как бы там ни было, этот человек большую часть времени бредит, но иногда бывают моменты --">