Джеймс Хэдли Чейз - Туз в рукаве

– Я как раз собираюсь завтракать. Вы голодны?

Улыбка стала еще шире.

– Ясное дело, и даже очень. Проблема в том, что я сейчас на мели. Два дня ничего не ел.

Она помрачнела. Умный мальчик, нечего сказать! Подцепил на улице одинокую женщину, по возрасту годящуюся ему в матери, и тут же закинул удочку.

– Что ж, двое – это уже компания. Я не люблю есть в одиночестве, – сказала она. – Идемте.

Она повернулась и зашагала по улице, пока не дошла до первого дешевого ресторана. Он шел следом, и она слышала, что он напевает какую-то мелодию. А чего ему не петь? Идет обедать за чужой счет.

Она толкнула тяжелую стеклянную дверь и остановилась. Никогда прежде ей не доводилось бывать в заведениях такого низкого класса. Но раз надо покормить его, то она будет кормить его здесь. Не вести же в отель. Можно представить, какая у метрдотеля будет физиономия, когда он увидит ее вместе с этим типом в своем роскошном ресторане.

Она оглядела зал. Везде сидели люди и ели, и она с огорчением заметила, что здесь нет столиков на двоих. Каждый на шесть человек, и за каждым люди.

Однако парень, похоже, ничуть не смутился. Он подхватил ее под локоть и провел к столику, за которым сидела чета пожилых немцев с неуклюжей и некрасивой дочерью и прилежно поглощала вареные сосиски с квашеной капустой.

Хельга скинула манто, и они уставились на нее во все глаза. Парень подхватил манто и бережно повесил на крючок, вбитый в стенку у столика. Они уселись напротив. Она обнаружила, что сидит бок о бок с отцом семейства и даже чувствует исходящее от него тепло. Парень же оказался рядом с девушкой, которая сперва смущенно от него отодвинулась, а потом, глупо улыбаясь, пялилась на него уже вовсю. Он этого не заметил, он искал глазами официанта. Напряженное выражение лица и туго обтянувшая скулы кожа подсказали Хельге, как он голоден, и ее кольнула жалость.

Наконец официант подошел. Бросил на стол два меню и тут же отошел обслужить соседний столик.

Парень взглянул на написанное от руки меню и скроил гримасу:

– Этот язык меня доконает.

Официант вернулся и вопросительно посмотрел на Хельгу, потом – на него, словно не зная, кому отдать предпочтение. Тут Хельга сделала знак рукой, давая ему понять, что заказывать собирается она.

– Фасолевый суп, бифштекс и картошку фри – один раз, а мне омлет, – сказала она. – Два пива.

Официант кивнул и удалился.

Немецкое семейство, услышав, как бегло говорит Хельга по-немецки, с любопытством воззрилось на нее, потом они все же отвели глаза.

– Так вы говорите на этом языке, мэм? – В голосе паренька звучало восхищение. – Да, вам проще, меньше головной боли. – Он наклонился вперед и положил большие сильные руки на стол. – Я – Ларри Стивенс.

Она улыбнулась:

– Хельга Рольф.

– Я из Небраски.

– Флорида.

Настала пауза, во время которой они разглядывали друг друга, причем в его глазах светилось восхищение, а в ее – настороженность и надежда.

– Вам, наверное, будет удобнее, если вы снимете кепи? – Она тут же пожалела о своих словах. Ведь американцы, похоже, рождаются и живут в головных уборах.

Он покраснел, сорвал с головы кепи и сунул под стол, на колено.

– Пардон, мэм. Деревенщина я неотесанная. Совсем забыл, что на мне эта штука.

Она взглянула на него еще раз – короткая стрижка, светлые волосы, затем стала изучать его лицо и снова ощутила жаркий прилив желания.

Подали пиво.

– За вас, мэм, и за наш флаг! – сказал Ларри и приветственно поднял кружку, удовлетворенно вздохнул и сказал: – Я вам ужасно благодарен. – И улыбнулся теплой, дружеской улыбкой, от которой ей вдруг стало радостно и легко. – А то уж думал – совсем пропал.

Подали еду. Она, лениво ковыряя омлет, смотрела, как он ест. Соседи за столом тоже смотрели. Суп исчез моментально. За ним немедленно последовал большой бифштекс с горкой картофеля фри. Он ел сосредоточенно и целеустремленно, как обычно едят только очень голодные люди. Время от времени он с полным ртом поднимал на нее глаза и улыбался. Теплота его улыбки растрогала ее почти до слез – давно она не видела, чтобы кто-нибудь так улыбался. И она опустила голову над остатками омлета и нахмурилась, не желая показывать ему свои чувства.

Немцы попросили счет и поднялись из-за стола. Ларри положил вилку.

– Да, это было нечто, мэм. Это было нечто…

Она заметила, с каким сожалением он оглядывал пустую тарелку, и сделала знак официанту.