Юлия Ли - Поезд на Ленинград

переодетым Капабланкой^[2]. Играл до тех пор, пока клубы не переключились на предновогоднюю суету. Шахматисты вынесли из залов столы, притащили граммофоны, развесили блестящий серпантин, пригласили девушек, и на некоторое время шахматные клубы превратились в танцевальные. Феликс танцевать не умел, заскучал, пришлось двинуть домой.

После обязательной процедуры досмотра билета и багажа он зашел внутрь вагона, огляделся, отметив, что имеется много пустых мест, можно выбрать сиденье в центре – чтобы не дуло. Феликс был ужасным мерзляком и не выносил, если сквозило из какой-нибудь щели, – это мешало сосредоточению.

– Четыре года назад Сормовский завод выпустил первые двухосные вагоны, предназначенные для пригородных поездов, а спустя три года было построено таких три сотни, – продвигаясь по проходу, сказал он самому себе, но достаточно громко.

Из-за спинки одной скамьи на его голос выглянула закутанная в полушубок девушка с мужским тряпичным картузом на голове, натянутым по самые глаза. Она сидела, вся утопая в тюках, узелках, картонках и чемоданах, – вещи не поместились на верхних полках и потому были сложены на скамейке перед ней, в ее ногах и даже отчасти занимали проход.

Феликс остановился рядом с ней, выбрав себе место на скамье справа – это был аккурат центр вагона, и здесь совершенно ниоткуда не дуло.

– Кузов вагона длиной четырнадцать метров с базой в восемь целых две десятые метра имеет в каждой боковой стене восемь окон, – обратился он к девушке, переложил в одну руку и газеты, и кубок с чемоданом, а другую вытянул вперед, раскрытой ладонью повел сначала в одну сторону от продольного прохода, где размещались деревянные скамьи, рассчитанные на трех пассажиров, а потом и по другую – где сидели по двое и где собирался устроиться он сам. Девушка любопытствующе позыркивала из-под потрепанного козырька на странного вида чудака, держащего такой большой букет газет, что казался почтальоном, потерявшим сумку и вынужденным таскать свою бумажную ношу прямо в руках.

– Раз, два, три… все восемь. Восемь окон! – посчитал Феликс.

– Эй, ти чэго пристал? – на месте у окошка, за девушкой, оказывается, сидел парень, которого шахматист не заметил. Одетый в старомодное, хорошо сохранившееся, с широким хлястиком английское пальто нараспашку, он сдвинул со лба на затылок барашковую шапку и глянул на Феликса, яростно сверкнув светлыми, близко посаженными глазами.

– Я просто очень люблю поезда. И впервые в новом вагоне, – извиняюще ответил Феликс, снимая с себя шапку-ушанку и разматывая шарф. Ворох газет он уложил на скамейки, заняв все четыре сиденья целиком – свое, соседнее и два напротив, а чемодан и жестяной кубок поставил на пол между ботинок. На макушке кубка красовался кустарно расписанный красками советский герб с серпом и молотом, а под ним вилась лента надписи: «Пролетарское спортивное общество “Динамо”» и еще ниже: «Шахматно-шашечная секция. 1-е место».

Феликс огляделся, переместил взгляд в конец вагона и стал, водя пальцем по воздуху, пересчитывать скамьи. Пересчитал, с довольством отметив, что всего в вагоне ровно семьдесят два места для сидения – как оно и положено, а высота кузова, похоже, действительно имеет два целых семьдесят пять сотых метра. Чтобы проверить и это, он попробовал достать пальцами деревянный потолок. Сам он был достаточно высок – метр восемьдесят ростом плюс вытянутая рука от головы до кончиков пальцев – шестьдесят сантиметров, не хватило до потолка на глаз сантиметров тридцать. И Феликс опять посмотрел вдаль вагона, теперь проверяя, на месте ли уборная – в одном конце сбоку от двери, ведущей в тамбур, размещался маленький клозет. Кроме него из удобств в вагоне имелось отделение с котлом водяного отопления справа от двери в тамбур, поэтому в вагоне было довольно тепло – можно и расстегнуть шинель.

– Между прочим, а вы знали, что хребтовая, боковые, буферные и средние поперечные балки рамы изготовляют из швеллера № 26, а четыре промежуточные – из швеллера № 18? Вагон имеет двойное рессорное подвешивание, состоящее из листовых рессор и цилиндрических пружин, что обеспечивает большую плавность хода. Объем вагона ни много ни мало двадцать одна с половиной тонна, – поднял он палец, обращаясь с высоты своего роста к парню в барашковой шапке.

– Ну и что? – огрызнулся тот.

– Даже несмотря на то, что мы поедем в последнем вагоне, сильно качать не --">