Кирил Бонфильоли - Эндшпиль Маккабрея

близлежащий коврик.

— А вот это, — твёрдо сказал я. — Ценный ковер «Savonnerie». ^[4] Портвейн для него вреден. Более того, под ним может оказаться хитро спрятанное бесценное полотно Старого Мастера. Портвейн для него очень вреден.

Мартленд мерзко усмехнулся, зная, что я могу, весьма вероятно, говорить правду. Я застенчиво осклабился в ответ, зная, что правду и говорю. Из теней дверного проёма мой головорез Джок сиял своей культурнейшей из возможных улыбок. Случайному взгляду мы все показались бы счастливыми — окажись такой взгляд где-либо рядом.

На данном этапе, пока никто не подумал, что Мартленд — никчемный остолоп (или был оным), мне лучше вас немного просветить. Вне всякого сомнения, вам известно, что, за исключением крайне чрезвычайных обстоятельств, английские полисмены никогда не носят с собой оружия, если не считать старой панч-и-джудской деревянной дубинки. Вы также знаете, что никогда, никогда не прибегают они к физической недоброжелательности: даже не осмеливаются теперь шлепать по попкам мальчишек, пойманных за воровством яблок, ибо опасаются обвинений в разбойном нападении, служебных расследований и «Международной амнистии».

Всё это вы знаете наверняка, поскольку ни разу не слыхали о Группе Особых Полномочий — ГОП, — являющей собой причудливую разновидность внеполицейского подразделения, измышленного Министерством внутренних дел в припадке осознания реальности после Великого Ограбления Поезда. ^[5] ГОП была порождена «Королевским Указом в Совете» и обладала такой штукой, которая называлась «Запечатанным Мандатом» Министра внутренних дел и его государственного гражданского служащего — персонажа из тех, кто не так быстро увольняется. Говорили, что мандат этот покрывает пять страниц канцелярской бумаги и его надлежит подписывать заново каждые три месяца. Вся тяжесть песенки его ^[6] сводится к тому, что в ГОП следует набирать только самых милых и уравновешенных ребят, которым должно спускать с рук даже убийство — это по меньшей мере (если только они гарантируют результаты). Больше не может быть никаких Великих Ограблений, даже если для этого потребуется — свят, свят — замесить парочку мерзавцев, не притянув их сперва к дорогостоящему суду. (На защите по назначению таким образом уже сэкономили целое состояние.) Все газеты, даже принадлежащие Австралии, заключили с Министерством внутренних дел соглашение, по которому они получают свои сенсации непосредственно из канализационного отстойника в обмен на то, что отцеживают нюансы о применении огнестрельного оружия и пыток. Очаровательно.

ГОП — или, как её называли при мне, ГПУ — не нужен больше никакой натуральный товарообмен с Государственной гражданской службой за вычетом одного насмерть перепуганного человечка в Казначействе; а её Мандат инструктирует — инструктирует, будьте так любезны, — Комиссаров полиции предоставлять членам группы «любые административные возможности без всяких дисциплинарных обязательств или канцелярских формальностей». Нормальная полиция, естественно, эту деталь просто обожает. ГОП подотчётна лишь Первому министру Её Величества в лице его Особого поверенного, который является титулованным графом и членом Тайного совета, а по ночам ошивается у общественных уборных.

Подлинным же исполнительным руководителем группы служит бывший полковник парашютно-десантных войск, который учился со мной в одной школе и носит причудливое звание Главного экстра-суперинтендента. Очень способный парень, фамилия Мартленд. Ему нравится делать людям больно — очень.

Ему явственно хотелось бы поделать мне больно здесь и сейчас — как бы прощупать почву, — но за дверью маячил Джок, время от времени притворно-застенчиво порыгивая, дабы напомнить: если потребуется, он всегда под рукой. Джок — эдакий анти-Дживс, немногословный, находчивый, даже почтительный, если на него находит стих, но вообще-то как бы всё время в подпитии и очень любит крушить людям физиономии. В наши дни изящными искусствами заниматься без головореза невозможно, а Джок в своём ремесле — один из лучших. Ну, сами понимаете, — был.

Представив вам Джока — его фамилия как-то вылетела из памяти, но, полагаю, должна быть по матушке, — я, наверное, лучше перейду к некоторым фактам о себе. Я — Чарли Маккабрей. Я не шучу — меня действительно окрестили Чарли; так моя мама, вероятно, каким-то неявным --">