Филип Рок - Грязный Гарри [другой перевод]

джинсах и растянутом свитере. У нее было тонкое красивое лицо, на котором застыло серьезное выражение, но человека на крыше она не заинтересовала. Он резко сместил ствол в сторону, теперь перед ним был перекресток улиц Джонс и Честнат. У винной лавки покачивался старик — светлый дождевик был велик ему как минимум на два размера; он обеими руками прижимал к груди пакет с бутылкой. Теперь перекрестие прицела остановилось на нем.

— Проспиртованный старый пердун, — еле слышно проговорил человек и положил указательный палец на спусковой крючок, одновременно фиксируя нити оптического прицела на испещренном красными прожилками лице старика. — Может, оказать тебе услугу, а? Но кто, черт возьми, заметит твою смерть!

Он отодвинулся от прицела и потер ладонью глаза. Накатила головная боль. Он почувствовал растерянность. Слишком много людей… Слишком много мишеней. Необходимо время… Время как следует подумать, сделать правильный выбор. Это очень важно. Никто даже не догадывается, насколько важно. Все это следует сделать самым правильным образом или не делать вообще.

Ты движим такой мощной силой, которая преодолевает все препятствия. Ты страстно предан своей цели. Ты расчетлив, умен, силен, но в то же время ты проницателен и способен действовать очень тонко.

— Да, — сказал он, — вот именно, черт возьми! Никаких вонючих бродяг! Никаких поганых хиппи!

Удобно прислонившись к стене, человек снова взялся за винтовку и передвинул ствол к северу, туда, где Русский холм переходил в Водный парк и где начинался пляж. Он довольно долго наблюдал за спортивной машиной иностранной марки, которая свернула с Ларкин на Бей-стрит. За рулем сидела симпатичная рыжая девушка, ее огневую гриву весело трепал ветер. Прицел на мгновение поймал ее, но в ту же секунду плотный поток машин поглотил сверкающий желтый автомобиль. Человек лениво повел винтовку вдоль окон десятиэтажного отеля «Пэсифик инн», чуть смещая ствол в направлении крыши и вглядываясь в окна. Ничего примечательного. На крыше оказался овальный бассейн, вокруг которого стояло множество выкрашенных в белый цвет чугунных столиков под красными, зелеными и желтыми пляжными зонтами, и несколько дюжин шезлонгов. Официант в красной куртке вез тележку с напитками, немолодой толстый мужчина с белым животом жарился на солнце, молодая женщина раскинулась в пластиковом шезлонге. Едва прикрытое бикини тело блестело, как новенькая медная монета.

— Боже, — прошептал человек. — Боже праведный.

Взгляд его, многократно усиленный оптикой, ласкал ее кожу, заползал в тонкие полосы теней на груди и между бедер. Его дыхание стало прерывистым, резкий вдох, потом медленный выдох… медленный… медленный и долгий вздох удовольствия.

Любовь…

Ты изнуряющая боль

Для сердца, для рассудка.

Ты пыткой можешь быть и шуткой.

Но без тебя я просто ноль.

Губы девушки беззвучно шевелились, повторяя слова песни, на прекрасном юном лице застыла мечтательная полуулыбка. Это была Сандра Бенсон, она остановилась в номере 814 вместе с адвокатом из Сакраменто, с которым Сандра в браке не состояла. Вообще-то у нее были определенные планы на этот счет, и они занимали ее сейчас гораздо больше, чем бессмысленные слова, льющиеся из стоящего рядом с шезлонгом транзистора. Когда песня кончилась и диктор разразился лихорадочной рекламой фирмы из Дейли-сити, торгующей подержанными автомобилями, Сандра Бенсон протянула руку с великолепно наманикюренными ногтями и выключила приемник. Она села в шезлонге и провела руками по обнаженной талии и бедрам — кожа была липкой, а лосьон для загара, которым она натиралась все утро, издавал прогорклый запах. Было уже почти четыре часа, тянуло прохладой, но бассейн прогревался до семидесяти пяти градусов и сейчас его бирюзовая прозрачная вода манила теплом и чистотой. Сандра Бенсон вспорхнула из шезлонга и, сверкая длинными бронзовыми ногами, побежала к бассейну.

— Сучка! — раздраженно бросил человек, когда девушка исчезла из фокуса оптического прицела. Он сместил винтовку влево, но сделал это слишком резко и потому уловил лишь движение какого-то

--">