Инна Сергеевна Тронина - Удар отложенной смерти

Инна Тронина УДАР ОТЛОЖЕННОЙ СМЕРТИ

Удар отложенной смерти – лёгкий, безболезненный тычок в область солнечного сплетения, вызывающий через неделю смерть абсолютно здорового человека от ураганного гниения внутренних органов.

Согласно легендам о восточных единоборствах, «ударом отложенной смерти» владеют лишь несколько мастеров.

ЧАСТЬ 1

ГЛАВА 1

Вернувшись в свой кабинет, майор Горбовский обнаружил, что забыл выключить радио. Начальник Управления по городу и области вызвал его прямо после оперативки. Горбовский как раз, вскипятив чайник, устроился с дымящейся кружкой за столом, чтобы прослушать последние известия и прогноз погоды.

Но, поскольку генерал потребовал явиться срочно, Захар Сысоевич, давясь и обжигаясь, выпил свой чай и выскочил в коридор. Потом хлопнул себя по лбу, вернулся, запер кабинет и намертво забыл о репродукторе. Начальника отдела борьбы с организованной преступностью к руководству Главка по пустякам не приглашали.

За мутным стеклом чуть вкось летел мокрый снег, и радио вновь передавало новости – только уже следующий, пятичасовой выпуск. Женский звенящий голос взволнованно говорил в пустоту тёмного кабинета:

– Положение в столице Румынии продолжает оставаться крайне напряжённым. Сторонники свергнутого диктатора Чаушеску не прекращают попыток…

Теперь для Захара не существовало никаких, даже крайне важных событий. Он нажал на клавишу, и приёмник, щёлкнув, умолк. Не зажигая света, майор нащупал кожаную спинку вертящегося кресла на колёсиках, медленно придвинул его поближе и сел. Надорвал пачку «Опала», погремел спичечным коробком. Сегодня был несчастливый день, и первом делом сломалась зажигалка.

Кабинет окончательно погрузился во мрак. Рубиновый огонёк сигареты горел над столом майора, освещая несколько тощих кожаных папок, письменный прибор с калькулятором, фотографию жены и детей под стеклом, керамическую пепельницу с давнишними окурками, манжету и чёрный рукав пиджака Горбовского.

Прежде чем вызвать сотрудников, Захар должен был ещё раз обдумать всё услышанное и сообразить, с чего же следует начинать. Пройдёт несколько минут, и вспыхнут под потолком лампы дневного света; в кабинете сделается шумно и тесно. За длинным столом, образующим вместе с майорским букву «Т», соберутся его ребята, чтобы выслушать сообщение начальника.

Суть нужно объяснить в двух словах, оставив побольше времени для обмена мнениями. Максимум три часа остаётся в запасе на сегодняшний день, а дальше большинство сотрудников уйдут на выходные. Но приказ не допускает вариантов – работу по контрабанде нужно пустить в первую очередь.

Отдел борьбы с организованной преступностью должен помочь УКГБ в невероятно сложном деле. У Горбовского специалисты, в его отдел собран весь цвет из Главного и районных управлений. Кроме того, в распоряжении майора находится разветвлённая агентурная сеть, которой откровенно завидуют даже «верхние этажи» – так называли в милиции КГБ. После вступления начальник Главка сжато обрисовал ситуацию и изложил свои требования.

Дверь кабинета кто-то попробовал открыть. Она подделалась, чему в коридоре удивились.

– Не заперто? А почему света нет?

– Заходи, Геннадий. И заодно нажми выключатель…

Горбовский выпрямился за столом, гася окурок в пепельнице. Лампы под потолком, как всегда, сначала мигали и потрескивали, но потом загорелись ярко и загудели ровно. Захар через стол протянул руку своему заму, майору Петренко.

– Только собрался тебе звонить…

– Я уже несколько раз толкался, и всё время было закрыто. У генерала заседал?

Геннадий сел напротив Захара, боком к столу для совещаний. Пронзительный свет заливал кабинет, позволяя каждому из в деталях видеть другого.

По морщинистому, треугольному, с лихорадочно блестящими синими глазами, по мученически сведённым на переносице бархатным бровям Горбовского Петренко понял – начальничка если не взгрели, то сильно озадачили. Так много Захар курил лишь в исключительных случаях – по кабинету плавали клубы дыма, а в пепельнице громоздилась горка свежих «хабариков».

Тёмно-русая, с проседью, шевелюра Горбовского, взлохмаченная пальцами и влажная от пота, напоминала развороченный вилами стог перепревшего сена. Захар, в свою очередь, изучал впалые щёки Петренко, его --">