Наталья Хабибулина - Черная химера

Каретникова! Вот поэтому я его и не переубеждал, а, напротив, убедил в том, что только он смог воплотить идеи своего отца в жизнь! Ведь он признавался вам в этом, не так ли? Вы поверили, а мне это только и надо было. Отца убила мать. Боялась, что отберет завещание, которого, по сути, и не было! Ещё одна химера! – он протяжно, со стоном вздохнул. – Удивляетесь, как она везде поспевала? Для этих целей и был у нас свой шофер – Зеленцов. Его никто и нигде не останавливал, так как он ездил на «Победе» Мелюкова. Кстати, тот застрелился, когда узнал, что Каретникова арестовали. Ведь и его могли подтянуть за помощь нам. Испуга-ался! Shit! А драгоценностями не брезговал!

– Ладно, с ним всё понятно! А теперь поговорим о ваших переодеваниях, об убитой Оксане Ильченко… – Кураев болезненно сморщился и прервал Дубовика:

– Об этом – я сам, без вопросов… Это моя боль, за что свою мать никогда не прощу!.. Да и отца тоже… – Кураев закрыл лицо ладонями, и впервые за всё время допроса он стал просто человеком со своими слабостями и страстями.

Дубовик даже не решался прервать молчание, он чувствовал, что сейчас этому человеку плохо. И действительно, когда тот открыл лицо и посмотрел на подполковника, в глазах его читались боль и страдание, а по щекам текли скупые слёзы.

– Я впервые в жизни полюбил по-настоящему…

«Я тоже, только удачней» – невпопад подумал Дубовик и одёрнул себя за эгоистичные мысли.

– Оксана не отвечала мне полной взаимностью, но я был уверен, что со временем смогу растопить её сердце, хотя меня вполне устраивали наши отношения – она была умной девушкой и понимала, что только я смогу подарить ей настоящую жизнь. Я забрал у матери перстень и подарил его девушке. Рассказал о своих планах относительно переезда в Германию. Она восприняла это с большим воодушевлением, но всегда боялась почему-то, что я могу её обмануть. Вот тогда… – Кураев достал платок и вытер лицо. – Тогда я, чтобы окончательно убедить её в том, что она для меня много значит, рассказал ей всё! И о своем происхождении, о матери, об отце!.. Всё!..

– Как она отнеслась к этому?

– Представьте себе, вполне объективно! Даже выразила согласие в дальнейшем мне помогать, но, разумеется, не здесь, не в России. Я всегда видел, что её что-то тяготило, и очень сильно! Сплетен относительно поведения Оксаны я никогда не принимал близко к сердцу, ревновал тихо, без ажитации, сцен не устраивал. Мне кажется, это, как раз, больше всего ей во мне импонировало, – он улыбнулся одними уголками губ каким-то своим воспоминаниям. – Но о нашей связи узнала мать, она устроила мне такой скандал!.. Как же!.. Две хозяйки в одном замке, уж этого-то мадам Лопухина, ну, никак не могла допустить! К тому же девушка безродная, унтерменш! Отец тоже стал грозить, как всегда, отлучением от наследства, говорил, что в Германии найдёт мне достойную пару. А я согласен был всё бросить и остаться здесь с Оксаной, но ей я был нужен, всё-таки, больше, как наследник вагнеровского состояния. Вот такой порочный круг, подполковник!

– И тогда ваша мать?..

– Она смогла его разорвать, застрелив Оксану… А меня даже на похороны не пустила!.. – Кураев снова уткнул лицо в ладони.

– Перстень забрали вы?

– Да, когда приходил на вызов в дом Оксаны. Там есть монограмма, это ведь фамильный перстень, нельзя было допустить, чтобы он попал к вам в руки.

– А кто положил фотографию Зеленцова?

– Эту глупость совершил я. Потом понял: ну, кто бы поверил, что этот питекантроп мог быть её любовником? Оправдывало только то, что он был обречен, и не смог бы ничего опровергнуть.

– Как я понимаю, у вас были ключи от комнаты Ильченко? А зачем вы приходили к ней, переодевшись? Ведь в своей роли врача это было и безопаснее, и приличнее.

Кураев, несколько смутившись, улыбнулся:

– Вы не знали её соседку! Та сразу пронюхала бы всё! Куда тебе абвер! Оксану же это смешило, вообще, мы с ней любили ролевые игры, если вам понятно, что это? – снисходительно произнес он.

– Не волнуйтесь за нас, кое-что и мы умеем! – Дубовик улыбнулся, но, скорее, своим мыслям, чем кому-то. – А для чего нужны были эти шпионские страсти со слежкой за Хижиным? И кто за ним следовал?

Кураев внезапно рассмеялся:

– Я так и знал, что этот «медведь» наложил в штаны, когда я шел за ним. Про приватную комнату знает весь город, и все делают вид, что всё всегда остаётся в секрете! Смешно! – он опять хохотнул. – Я не сомневался в том, что Хижин приведет вас в клинику. А там --">