Валентина Ивановна Марина - Верхотуров против Меломана

как он барахтается в задаче, и думал, что следует взять репетитора. Колька, оказывается, здорово отстал, а он помогает ему неумело, непедагогично.

В другой комнате смолкла музыка, и форсированный, как всегда на открытых концертах, женский голос объявил:

— Поет Жанна Карпухина, класс преподавателя Дроздовской. Аккомпанирует Альбина Дроздовская.

Память сейчас же выхватила из какой-то дальней клеточки эту фамилию. Верхотуров поспешно вышел в гостиную. По телевизору показывали концерт выпускников музыкального училища. Тугая, как свежий бублик, девчушка старательно выводила голосом фиоритуры. Но кадр сменился — крупным планом появилась пианистка. Высокая, гибкая, с оголенными хрупкими руками, она была чудо как хороша. Операторы совсем бессовестно любовались ею, показывая то анфас, то профиль и лишь мельком останавливая камеру на юной певице.

Затрещали аплодисменты. Дроздовская поднялась и, взяв девочку за руку, поклонилась, одарив зал взглядом огромных серых глаз.

— Действительно, глазищи! — вслух вспомнил Верхотуров определение Кульгавого.

— Видел бы ты свои глазищи сейчас! — многозначительно заметила жена. — Знакомая, что ли?

Она не была ревнивой, но такое уж открытое восхищение...

— Нет. Но боюсь, придется познакомиться, — задумчиво уронил Верхотуров. Таких утонченно-прекрасных женщин он еще не встречал. И... продажная?

На экране уже играли в четыре руки концерт Гайдна, и Верхотуров вернулся к сыну. Тот все еще не решил задачи, сидел взъерошенный и надутый. Нужно было как-то вытаскивать парня. Он задумался, но вместо задачи он вдруг отчетливо увидел тонкие девичьи руки Дроздовской на чьей-то жирной, багровой шее и рассердился на себя: «Нашел о чем думать, папаша!» Каким-то неведомым рикошетом гнев перекинулся на сына. Попенял он на Колькину бестолковость вовсе уж грубо. Досталось и вернувшемуся из школы старшему:

— Гоняешь черт те где до темна. Нет, чтобы помочь Кольке. Старший брат называется!

Тот промолчал, только удивленно вскинул глаза: «до темна» было еще далеко.

За ужином Верхотуров был рассеян, задумчив, не сразу расслышал вопрос жены, поедут ли они завтра в лес. Муторно ему было.

— Твоя будущая клиентка? — расчесывая и заплетая на ночь длинные волосы, спросила Светлана.

Она всегда отгадывала причины его беспокойства, но при мальчишках ни о чем не спрашивала.

— Еще нет! — неохотно ответил Верхотуров.

Он лежал, закинув руки за голову, и раздумывал: чем, собственно, задела его Дроздовская? Уж, кажется, повидал он любовниц всяких «жучков», комбинаторов и взяточников. Нагляделся! Молодые и не очень, элегантные и вульгарные, они были под стать своим любовникам — хищницы! В хищность, развращенность Дроздовской верить не хотелось. Но что же тогда? Неожиданно, против всех своих правил, Верхотуров рассказал жене об анонимном письме.

— Тошнит, когда такие продаются! С ее красотой могла бы, кажется, выбрать себе самого лучшего мужика. — Он приподнялся на локте, сказал свирепо: — Видишь, честный мужик ее на самолете на концерт не повезет!

— Вот именно, — загадочно сказала Светлана и ушла зачем-то в кухню.

— Чего это она? — не понял Верхотуров. Светлана всегда была для него открытой и простой. Он ее как сам себя понимал. А сейчас... Хотел уже пойти за ней на кухню, но жена вернулась и, уклонившись от его призывно протянутой руки, легла на свою кровать, до подбородка натянула одеяло.

— Ты чего? Я тебя обидел? — встревожился Верхотуров, напрасно перебирая в памяти прошедший вечер.

Она сказала тихо:

— Уходить тебе из милиции надо, Костя.

— Это в честь чего? — возмутился Верхотуров и снова подумал: «С чего это она? Откуда дым? Всегда ценила его работу».

Светлана не ответила. Верхотуров решил — заснула. Она быстро засыпала. Но нет, не заснула. Пружинисто поднялась и села на кровати, охватив колени смуглыми на белизне пододеяльника руками.

— Подозрительным стал маниакально! Комбинаторов да взяточников везде видишь. Ты понимаешь, как это страшно? Всех подозревать! Красивого чувства даже представить не можешь?

— Нашла красоту! — изумился Верхотуров. — Ей от силы двадцать пять, а ему...

— А его ты не знаешь, и не сочиняй! — запальчиво оборвала Светлана. — Комбинатор бы ее в ресторан поволок повыхваляться перед дружками красивой любовницей. Ну, еще на курорт свозил бы. На большее у него фантазии не хватит. А этот человек --">