Вадим Константинович Пеунов - Без права на помилование

теплоты. Уезжая в очередную командировку с геологической партией, Саня ни одной строчки не напишет отцу. Все свои короткие и редкие, как снег в Сахаре летом, открыточки, он адресовал Марине. В них жила неизменная фраза: «Привет нашим. Как Иришка?» А при встрече после долгой разлуки они хлопали этак вскользь друг друга по ладошке и обменивались парой колких фраз:

«Ну как, нашлась замена старику Донбассу?»

«Чулыманское месторождение: пласт — восемьдесят метров, скосил траву — и бери экскаватором. Нерюнгринское... Уникальная близость промышленных запасов коксующихся углей и богатых железных руд. А вокруг — вся таблица Менделеева: от металлов до кристаллов».

«За морем телушка — полушка, да рупь перевоз, — возразит Иван Иванович. — Накормить Донбасс привозными углями... Идея не менее смелая, чем перекрыть плотиной Берингов пролив, чтобы отделить Тихий океан от Ледовитого».

«Из вчерашнего абсурда уровень человеческих знаний и технических возможностей сегодня делает открытие века».

Не признавать «чужих богов», брать все на проверку, сомневаться, постоянно иронизировать... Впрочем, это была всего лишь форма общения двух мужчин, которые любили друг друга и чуточку стеснялись необычной взаимной привязанности.

Словом, если бы на приглашение отца «поглазеть на закат» Саня пробурчал, дескать, можно и поглазеть, то все было бы в пределах нормы. Но сын молчал.

«В чем дело?»

Нас обычно поражает не само явление, а его неожиданность и необычность, своеобразная исключительность, которые делают происходящее загадочным, непонятным. А все непонятное — настораживает, заставляет искать отгадку.

Иван Иванович заглянул в кухню, поздоровался с Мариной и направился в лоджию.

Солнце уже перестало греть. Его раскаленный до багрянца (цвета остывающего бутылочного стекла) диск коснулся далеких, тающих в сизой предвечерней дымке терриконов. С высоты девятого этажа пятиэтажные дома, уходившие по улице к концу квартала, за которым начинались одноэтажные домишки частного сектора, выглядели плоскими, приземленными. От перегревшихся за день крыш струилось марево.

— Дядя Женя говорил, что ты искал меня... — начал разговор Иван Иванович.

— Посоветоваться хотел, но отпала необходимость.

«Ну что ж, если отпала...»

Через несколько минут Марина кликнула их на ужин:

— Мужики, отощаете. К столу!

Ели. Мужчины, занятые делом, помалкивали, а Марина, истосковавшаяся по собеседникам, тараторила о чем-то своем — о зимних модах, о том, что в наличии нет материалов, которые числятся в каталоге ярмарок... «А серятина ныне не в моде. Подавай пестрое, нарядное».

Поужинали. Иван Иванович предложил сыну:

— Подышим лечебным воздухом.

Они прошли в лоджию. Иван Иванович облокотился на перила.

Жара, мучившая город весь день, начала спадать. С далеких полей, с огромного, скрывавшегося за полями водохранилища, нареченного Донецким морем, потянуло легкой прохладой. Она еще не давала отдохновения, но вселяла надежду, что вот-вот можно будет надышаться вволю.

Саня сел в кресло-качалку — любимое место Иришки. Покачался — погойдался. Иван Иванович понял, что Саня собирается с мыслями, и не ошибся.

— Папка... — начал Саня. — Чуточку твоей милицейской фантазии... Чистая нелепица: предположим, я хочу купить автомат. Современный. Конечно, с патронами, два-три диска. Только ты не удивляйся вопросу, — еще раз напомнил он. — Сколько бы с меня содрал его владелец?

Иван Иванович немного растерялся:

— Но мы — не Америка! И у нас оружие...

— Я же тебя предупреждал: чистая нелепица, бред сумасшедшего, фантасмагория... Ну, словом, голая теория... В своей работе ты сталкивался с таким случаем, чтобы кто-то продавал автомат?

— Кому?

— Да неважно кому. Продал! Неважно, где его взял. Нашел, украл, изготовил своими руками... Есть заинтересованный покупатель. Сколько с такого можно слупить? К примеру, за автомат Калашникова. Тысячи три... дадут?

Иван Иванович насторожился. Что-то с Саней происходило. Уж какой-то он взвинченный, наэлектризованный. «Эти несуразнейшие вопросы...»

— Почему только три?.. — как можно спокойнее ответил Иван Иванович. — Дадут и больше. За утерю личного оружия — пять лет. А за продажу... Да еще современного автомата, который находится на вооружении армии... Тут «десятку» могут не пожалеть, особенно если выяснится, что из него убили человека и --">