Фридрих Евсеевич Незнанский - Золотой архипелаг

Фридрих Незнанский Золотой архипелаг

ВМЕСТО ПРОЛОГА. ИВАН БОЙЦОВ. ДУРНЫЕ ПРЕДЧУВСТВИЯ

После морозов, которые испытывали Подмосковье на прочность весь январь и начало февраля, настала не совсем неожиданная, но все же вызывающая удивление оттепель. Казалось, она никогда не настанет, казалось, что земля стронулась со своей орбиты, что весны и лета больше не будет, что глобальное похолодание, новый ледниковый период, становится исторической реальностью, и только по телевизору об этом не сообщают, утаивают — как утаивали от простого народа и раньше тяжелые новости, способные сместить градус общественного настроения в сторону отчаяния и вызвать бунт, анархический взрыв. Однако, гляди ж ты, потеплело! Хотя печку по-прежнему приходится топить каждый день — и продлится эта растопочно-дровяная повинность аж до майских праздников — зато, когда выходишь из избы ранним утром, в непробиваемой тьме, осеняющей начало рабочего деревенского дня, мороз уже не щиплет нос и щеки. Возле фермы пробил себе русло сквозь наст коричневый навозный ручеек, в разлохмаченных, сбросивших снег ветвях деревьев перекрикиваются вороны с сердитой жизнерадостностью… Не радуются только люди. Птице так мало надо: выжила после холодов, склевала случайно найденное зерно — и уже раскричалась, оповещая весь прилегающий мир о своем счастье. Человеку принадлежит гораздо больше, но имущество частенько доставляет ему не положительные эмоции, а сплошную головную боль.

Особенно когда человек внезапно осознал, что сидит на мешке с золотом, который пытаются из-под него выдернуть загребущие руки…

Иван Андреевич Бойцов, председатель колхоза, название которого, «Заветы Ильича», звучало таким анахронизмом, что казалось почти модным — в стиле соц-арт, стоял возле забора, окружающего его двор. Забор как забор, по деревенским меркам, очень приличный: ровный, не покосившийся штакетник, который хозяин ежегодно по весне красил в оранжевый цвет — чтобы побольше солнца во дворе задерживалось. Но сейчас Бойцов рассматривал его с придирчивостью. Выглядит аккуратно, но на случай обороны не пригоден, нет, никак не пригоден… От праздношатающегося хулигана или буйного алкоголика, может, и защитит, но такие к Бойцову и сами не лезут. Свои, деревенские, уважают председателя. А вот чужие — от них уважения ждать не приходится. Ну как решат атаковать? Штакетник для вооруженной банды с автоматами — преграда на одну минуту. А что делать? Строить средневековые каменные стены, возводить крепостной вал? Может, еще выкопать ров и напустить туда воду? Пока будешь этим заниматься, тебя с семьей вместе разочков эдак с десяток изрешетят. Кроме того, где взять на это средства?

Иван Андреевич нехорошо усмехнулся. Появятся средства — если отдашь то, что просят. Но тогда защита больше не потребуется. И вообще ничего не потребуется. Ступай на все четыре стороны, как голь перекатная. Никому ты не будешь нужен!

На голь перекатную Бойцов никак не походил. А походил он больше всего на капитана корабля, списанного на берег за выслугой лет: длинный и прямой, точно мачта, с покрытым красноватыми жилками, выстуженным и отогретым всеми буйными ветрами худым лицом, исполненным чувства собственного достоинства; в движениях прочен и ухватист, как человек, одним из компонентов профессии которого является ежедневная борьба со стихией. Хотя его паспортный возраст насчитывал всего сорок два года, выглядел Иван Андреевич на все пятьдесят — подобно многим жителям сельской местности, к сожалению. Ибо если свежий воздух и натуральные, лишенные посторонних добавок продукты питания продлевают жизнь, то крестьянский, тяжелый до надрыва, труд и отсутствие своевременной медицинской помощи ее сокращают. И в России, увы, последние факторы перевешивают первые…

Вечерело. Сумерки наползали мокрые, взлохмаченные, неопрятные. Сквозь мутное небо то и дело проносились тяжелые черные птицы; воскресный вечер выдавал себя пьяными песнями, руганью и звуками мордобоя сразу из двух концов Горок Ленинских. Картинки из крестьянского быта конца ХГХ — начала XX века. Глеб Успенский, Максим Горький. Разве что вместо гармошки телевизор — вот и вся примета современности. Иван Андреевич почувствовал себя так, словно на плечи его, покрытые теплой канадской курткой, навалилась тяжесть всей этой дикой, болотистой, подзолистой, проселочной России — какой она была --">