Роман Романович Максимов - Два Ивана

булыжной мостовой Майдана, аккуратно переступая через образовавшиеся кратеры из глины и земли, где еще совсем недавно находились отшлифованные от миллионов людских ног кирпичи мостовой брусчатки. – Наконец-то повысится пенсия до европейского уровня, будет медицинское обслуживание на высшем уровне и он, Иван Савельевич, простой украинский пенсионер, будет доживать свои последние дни в светлом европейском будущем! Будет без виз ездить по Европе, а может даже и по Америке! Только бы здоровье не подвело. Иван Савельевич аж зажмурился от нахлынувших на него радостных мыслей, – и этим убил двух зайцев – погрузился в свою радужную мечту о светлом будущем, а также чтобы не видеть грязь и разруху настоящей майданной реальности. Споткнувшись о булыжник, с корнем вырванным из мостовой защитниками революции, Иван Савельевич чуть ли не встрял носом в ствол дерева, так некстати возникшего на его пути. Уфф… Хорошо, что бутылочку не разбил… Вот уже и дом, вот подъезд. Как вспомнишь, что пешком нужно подниматься на восьмой этаж, – аж коленки подгибаются. Лифт уже почти месяц не работал. Его кто-то поломал. Умышленно, или нет, Иван Савельевич не знал. Хотя по надписям в кабинке можно было догадываться, кто это сделал. Двери заклинили и не закрывались, а надписи на стене типа «Москоляку на гиляку», «Бандера прийде – порядок наведе» во всей своей красе смотрелись над кучей какого-то вонючего дерьма, оставленного то ли человеком, то ли собакой. Поднявшись с горем пополам на свой этаж, Иван Савельевич открыл своим единственным ключом входную дверь и вошел в сырое, неуютное помещение. Так, скоро полдень. Сейчас приедет мой друг. Нужно накрыть стол и ненадолго включить автономное газовое отопление. Эх, тарифы… тарифы… Нужно экономить… Но все-таки приезжает друг, которого он не видел долгие года – и никак нельзя упасть в его глазах, показаться ханжой. И снова мысли Ивана Савельевича понеслись к светлому европейскому будущему. Он представил себя, как сидит в своей квартире в одних трусах и майке, а газовый отопительный прибор включен на полную мощность, выдавая в комнату дешевое халявное тепло. А вот и звонок в дверь. Хорошо, что успел накрыть стол…Так…Бутылочка…Холодненькая, аж со слезинкой…

* * *

Иван Савельевич с Иваном Яковлевичем сидели в зале за большим столом овальной формы, накрытый скатертью с блеклыми цветными рисунками в виде мозаики. На столе стояла почти допитая бутылка украинской горилки, а в тарелках лежали кусочки уже остывшей картошки, вперемешку с ломтиками ветчины. В центре стола, возле бутылки, возвышалась трехлитровая банка с малосольными огурцами и несколько этих огурцов, уже опробованных, одиноко лежали на тарелках у старых друзей. Тут же, стояла открытая банка с сардинами, которую, очень кстати, купил в супермаркете Иван Савельевич по льготной «красной» цене. Друзья сидели за столом, обнявши друг друга за плечи морщинистыми ладонями в старческих коричневых пятнышках, и после нахлынувших на них воспоминаний прошлого слегка повизгивали, смахивая с лица наворачивающиеся слезы. Потом Иван Савельевич запел песню «Запрягайте, хлопцы, коней» и Иван Яковлевич подхватил ее, хотя до конца и не знал текста. Они пели и пили… Иван Савельевич хотел было достать свою «заначку» – растирку и продолжить веселье, но Иван Яковлевич остановил его жестом, не подлежащего возражению, и достал из своей сумки бутылку виски иностранного производства. Они так сидели, пока за окном не стемнело. Ивану Яковлевичу нужно было уезжать домой только утром следующего дня и у них, по сути, впереди была целая ночь…

– Ну что, Савелич, как тебе живется в этой стране государственного переворота? – вдруг поменял тему разговора Иван Яковлевич, пристально взглянув на своего друга прищуренными глазами с легкой, неприкрытой иронией.

– Какого переворота? – возмутился Иван Савельевич. – Извини, мой друг, но у нас произошла революция, а не переворот. Люди сами, добровольно вышли на Майдан за свое будущее, за будущее своих детей, чтобы убрать эту преступную и коррумпированную власть. Все таки мы демократическое, правовое государство, не то, что ваша Раша…

– Брось, ты, Савелич, чушь молоть…– Иван Яковлевич слегка разнервничался и по его лицу было видно, что ему, сказанное Иваном Савельевичем, не приятно. – Можно было немного подождать и спокойно, без крови и ненужных жертв,

--">