Наталья Вячеславовна Андреева - Наследник империи, или Выдержка

добился имени Лео. Тоже пошлость, но уж лучше, чем Пупс. Я высокий, худой и вертлявый. Женщины говорят: гибкий. Ох уж эти женщины! Они умудряются все мои недостатки обращать в достоинства! Должно быть, это из-за моих замечательных губ. Я даже пробовал отпустить усы, но — не растут! Природа спланировала так мне назло. Замедленный рост растительности на моем теле при бешеном темпе обмена веществ. Я не полнею, даже если ем с утра до вечера и целыми днями валяюсь на диване. А позволить себе такую роскошь я могу. Потому что я… Ох! Поехали!

Я — типичный представитель так называемой «золотой молодежи». Единственный сын богатых родителей. Мой отец занимается строительным бизнесом, мать — светская львица. У нас особняк в заповедном месте, на Рублевском шоссе, вилла на Лазурном Берегу, двухъярусная яхта, ну и так далее по списку. Было время, когда мне все это нравилось. Я рос так же, как и мои ровесники, дети людей моего круга. Окончил элитную школу, поступил в МГИМО, гонял по ночам на своем «Порше» по улицам Москвы, откупаясь от ментов, был жутким снобом и считал, что мир принадлежит мне. Да так оно и было. Вы уже начинаете тихо меня ненавидеть. А некоторые громко и вслух. Вам хочется набить мне морду, ведь так? Бейте! Я бы и сам это сделал, причем с огромным удовольствием. Есть за что. Я ведь был не только снобом, но и хамом. Ездил по встречной, совал, опустив до половины стекло своей крутой тачки, деньги ментам, которые меня останавливали, унижал официанток и строил портье во всех гостиницах мира, а горничных имел. Что правда, то правда. У меня есть лишь одно оправдание: мне тогда не было и двадцати. Наглый, самоуверенный щенок, который думает, что весь мир у него в кармане, где лежит туго набитый деньгами его папы бумажник.

Итак, я отучился в МГИМО три курса.

А потом со мной что-то случилось. Давно уже я сам себе поставил диагноз: замедленное развитие. Честно признаюсь: я инфантилен. Родился слабеньким, голову начал держать в полгода, в десять месяцев еле-еле вставал на ноги, первый зуб появился тогда же, а пошел я в год и три. Как началось, так и продолжается. Я отстаю от своих ровесников в развитии, хотя по виду этого не скажешь. Подростковый период, когда изо всех сил хочется самоутверждаться, пришелся аккурат на мое совершеннолетие. Мне исполнился двадцать один год, и я вдруг почувствовал, что не могу больше быть маменькиным сынком. В общем, я сорвался.

Бросил институт, связался с подозрительной компанией и пустился в бега. Мне захотелось посмотреть мир. Я думал, что он огромен, а оказалось, он умещается в пакетике героина. Нет, до героина я не докатился. К счастью. Но наркотиками баловался. Пил, курил, ну и так далее по списку. Меня носило сперва по стране, потом по миру. Сначала на «Порше», потом на мотоцикле, а под конец пешком. Я промотал все, а родители отказались дать денег. Подробностей этого периода моей жизни не помню, все смутно. Я вел жизнь хиппи, не брился и отрастил волосы до плеч. У меня было много женщин, но я не запомнил ни одной. Все было как в тумане. Годам к двадцати пяти мне все осточертело.

Я проснулся в грязном номере дешевой гостиницы, в стране, абсолютно мне чуждой, голова болела, во рту с трудом ворочался язык. Я посмотрел в потолок и подумал именно так: мне все это осточертело. Что богатство, что нищета приедаются. С первым расстаться легко, из второй выбраться трудно. Но у меня-то был шанс! Я родился под счастливой звездой, которая все еще мне светила.

И я вернулся в отчий дом, помылся, постригся, завязал с выпивкой и наркотиками и в итоге залег на диване перед телевизором. Сначала мир принадлежал мне, потом я ему, а затем он стал мне безразличен. Как и я ему. Мы друг от друга отдалились на расстояние от дивана до телевизора. Он там, а я здесь. Я изменял его, как хотел, при помощи пульта. Он и не сопротивлялся. Меня это устраивало. Мы нашли наконец компромисс. Так я лежал года два. Родители меня не трогали, они были счастливы уже тем, что я дома.

Через два года я встал, побрился, надел джинсы и футболку из последней коллекции обожаемого мамой кутюрье и отправился в модный ночной клуб. По случаю моего возвращения из дальних странствий мне купили новый «Порше», и я наконец вывел его из гаража. Машина не показалась мне ни плохой, ни хорошей. Просто машина. Я подумал, что могу обойтись и автомобилем среднего класса. Без разницы. Я потерял вкус к жизни, я больше не чувствовал скорости: плелся по шоссе не больше сотни, и на --">