Михаил Георгиевич Петров - Гончаров и Бюро добрых услуг

Скворцов с которым ранее мне приходилось сталкиваться лишь мимолетно. Тридцатилетний белобрысый парень туго затянутый в камуфляж при моем появлении учтиво встал, дернул тупеем на манер поручика Ржевского и хрипло поздоровавшись выжидательно уставился на полковника.

- А вот теперь можешь начинать свою страшную байку. - Подбодрил его тесть усаживаясь на хозяйское место за письменным столом. - Насколько я понимаю, ты ведь не ко мне пришел, а к моему непутевому зятю.

- Да.., то есть, нет... И к вам тоже. - Растерянно захлопал белесыми ресницами детинушка. - Но вам я уже рассказал...

- Из того, что ты вылепил мне комок несвязной словесной чепухи я ничего не понял. - Вытягиваясь в кресле пророкотал полковник. - Будь добр, повтори. И садись, не маячь перед глазами как голодный гаишник на перекрестке.

- Да, конечно. - Неуклюже пристраиваясь на диване вконец смутился парень. - Я бы не осмелился прийти к вам домой, да только Макс Ухов приказал мне сделать именно так, а никак иначе...

- Скворцов, может быть достаточно извинений и пора перейти к сути вопроса?

- Извините, Алексей Николаевич. - Совсем растерялся парень и собираясь с мыслями замолчал. - Сегодня в шесть часов утра, перед тем как выйти на работу, я заехал к отцу затем, чтобы отдать ему кое - что из продуктов для праздничного стола. Мать - то умерла ещё четыре года тому назад и с тех пор он живет один.

Было ещё совсем темно когда я своим ключом открыл дверь нашей квартиры. Сначала я ничего не понял. Отец сидел в передней на табуретке и тихонько постанывал. Только свет уличного фонаря едва освещал его темную фигуру. Щелкнув выключателем я увидел то от чего мои волосы поднялись дыбом.

Раскачиваясь из стороны в сторону отец смотрел на меня совершенно дикими глазами. Но не это поразило меня. Ужасало то, что он, в буквальном смысле, был перемазан кровью с ног до головы. Руки, серая куртка и такие же брюки, все было покрыто густой черной кровью. Нет, ранен он не был, в этом я убедился сразу. На нем была чья-то чужая кровь, которая к настоящему времени уже высохла и превратилась в прочную черную корку.

- Что с тобой, отец? - Отчаянно я принялся тормошить его за плечи. Объясни же, наконец, что здесь произошло?

- Ничего, сынок. - Ответил он с трудом меня узнавая. - Ровным счетом ничего, если не считать того, что я, кажется, убил человека.

Словно сам не веря своим словам он удивленно посмотрел на окровавленные руки и огляделся по сторонам. Следуя за его взглядом я проделал то же самое. Но ничего, ничего, что напоминало бы следы борьбы я не заметил. Оставив его я прошел по комнатам, заглянул на кухню, в туалет и ванную и опять ничего, ни единой капли крови, ни перевернутой мебели, ничего такого я не обнаружил.

- Отец, расскажи, что случилось? - Вернулся я к первоначальному вопросу. - Почему ты весь в крови, а в квартире все в полном порядке?

- Потому что я убил его не здесь, а у него дома. - Тускло и отсутствующе ответил он. - Да, я зарезал его в его же квартире.

- Кого зарезал, в какой квартире? - Понимая, что он говорит правду зашелся я в крике. - Говори же, наконец, толком.

- Деда Батурова я зарезал, Дмитрия Ивановича. - Ответил он и нахмурился силясь, что - то вспомнить. - Кажется это случилось вчера вечером.

- Господи, да за что же ты его? - В отчаянии спросил я вспоминая совершенно безобидного старика его дружка из соседнего подъезда.

Батуров, как и мой отец жил один и очевидно на этой почве они сдружились года три тому назад. Не часто, но раз или два в неделю они покупали бутылочку и вспоминая былые дни растягивали её на несколько часов. При этом ничего, что хоть издали напоминало бы ссору, ничего подобного за ними не наблюдалось. Напротив, они давно спелись, нашли общий язык и в один голос ругали перестройку, демократов и сегодняшний день. Со старческой грустью вспоминали о дне вчерашнем, о справедливости ушедшего времени.

- Отец, за что же ты его? - Вновь спросил я лихорадочно просчитывая выход из этого идиотского, сумасшедшего лабиринта.

- Сам не знаю сынок. - Равнодушно ответил он. - Да, что уж теперь, сделанного не воротишь. Жалко только Дмитрия Ивановича, мы ведь жили с ним душа в душу.

- Тогда ответь, зачем ты это сделал. - Насел я на него пуще прежнего. - Вы что, поругались с ним? Что предшествовало убийству?

- Эх, Саня, если бы я знал. - Горестно ответил он. - А то ведь и сам я ничегошеньки не знаю, ничегошеньки не помню. Какой - то провал в памяти.

- Расскажи все, что помнишь. - --">