Андрей Воронин - Инструктор. Отчаянный воин

Андрей Воронин Инструктор. Отчаянный воин

Часть первая

Глава 1. Заказ

В частной художественной галерее «На Беговой» открылась выставка работ молодых художников. Здесь можно было увидеть картины и авангардистов, и реалистов, и импрессионистов… Словом, посетителям выставки предлагались полотна на любой вкус.

А посетителей в небольшой по размерам галерее собралось немало, и большинство из них имели непосредственное отношение к изобразительному искусству, российской культуре и международному бизнесу.

* * *

Полковника ГРУ в отставке Иллариона Забродова встретил сам владелец художественной галереи «На Беговой» — средних лет высокий худощавый мужчина. Андрей Абрамов был весьма рад приходу старинного приятеля, с которым в последнее время виделся очень редко по причине занятости обоих, но особенно своей, так как организация выставок и на родине, и за границей отнимала много времени.

— Илларион, ну слава богу! — обняв товарища, воскликнул Абрамов. — А то я уж начал думать, что ты не придешь!

Статный седовласый мужчина добродушно улыбнулся, сверкнув ровными и белыми зубами.

— Ну, Андрей, я же обещал, — сказал он. — К тому же я теперь на пенсии, времени у меня вагон, так что охотно повышу свой культурный уровень.

— Ладно, Илларион, — кивнул владелец выставки, — ты пока походи посмотри, а на фуршете мы с тобой более плотно пообщаемся.

— Хорошо, — согласился Забродов и тут же спросил: — А Гуреев, Демакин уже здесь?

— Где-то там… — махнул рукой в дальний конец зала Абрамов.

— Понял, — усмехнулся Забродов.

— Ну, ты не скучай, — сказал приятель, — а мне нужно с министром культуры переговорить, пока он еще в хорошем расположении духа.

— Хозяин — барин! — усмехнулся гость.

— Да ладно тебе подкалывать! — добродушно, но с некоторой долей усталости отмахнулся владелец выставки.

Абрамов направился к лысоголовому министру культуры, а седовласый пенсионер стал с интересом рассматривать выставленные на стенах и стендах картины, среди которых обнаружилась и картина его приятеля художника Гуреева.

— Илларион! — раздался знакомый мужской голос. — Привет!

Забродов повернул голову и увидел невысокого плотного мужчину, который, широко раскинув руки, бежал к нему. Следом за ним, расплываясь в добродушной улыбке, спешил бородатый здоровяк.

— Привет, бродяга! — воскликнул первый — известный живописец Вячеслав Демакин.

— Сколько лет, сколько зим! — добавил второй — не менее известный художник Константин Гуреев.

— Привет, мужики! — весело поздоровался с приятелями полковник ГРУ в отставке.

Трое мужчин и в самом деле виделись довольно редко, но если встречались, то разговор, а вернее, доверительное общение за бутылочкой пива или чего-нибудь покрепче затягивалось допоздна.

— Так вы что, тоже выставились? — с некоторым удивлением спросил Забродов.

Гуреев и Демакин дружно кивнули:

— Как видишь…

Забродов удивленно вскинул брови:

— Так это же вроде бы выставка молодых, а вы, господа живописцы, как я вижу, на мальчиков не выглядите.

Художники, переглянувшись, развели руками.

— В нашей профессии, Константинович, да и вообще в любой другой творческой профессии — будь ты писатель или режиссер, — усмехнулся Демакин, — ты и в семьдесят лет будешь молодым.

— В смысле?

Константин Гуреев поддержал своего товарища.

— Ну, разумеется, — сказал бородач, — если ты не родственник высокопоставленного чиновника или если у тебя нет богатого покровителя.

— Ну, ничего, ребята, — улыбнулся Забродов, — я тоже хоть и на пенсии, но себя не ощущаю старым. Вон даже в инструкторах спецназа у себя в ГРУ подвизаюсь.

Друзья рассмеялись и перевели разговор на другую тему.

— А где Ваня Павловец? — поинтересовался полковник.

— Ваньку в последнее время не доискаться, — сказал бородатый художник, — влез в долги, а теперь хватается за любую халтуру.

Демакин поддакнул товарищу:

— Это точно, весь в мыле и в заботах… Совсем помешался на бабках!

Гуреев недовольно скривился и махнул рукой.

— Да ладно тебе, Слава, тоску наводить, — проворчал он и повернулся к Забродову: — Ты не забыл, что у меня вот-вот грядет день рождения?

— Попробуй я забыть… — улыбнулся Забродов. — Ты же потом этим всю жизнь попрекать --">