Вячеслав Евгеньевич Барковский , Андрей Нариманович Измайлов - Русский транзит

Измайлов Андрей, Барковский Вячеслав
Русский транзит

РУССКИЙ ТРАНЗИТ

Клянусь говорить правду, одну только правду и ничего, кроме правды…

(Из присяги).

Друзья мои! Вы, конечно, знаете, что звук в вакууме не распространяется. И я об этом знаю. И в космосе, даже если взрываются целые планеты, они при этом не бабахают.

Так вот, у меня в фильме планеты, взрываясь, – бабахают!

(Из вступительного слова режиссера Дж. Лукаса на премьере фильма «Звездные войны»).

Глава 1.

– Очень плохо. О-очень плохо вы начинаете разговор, Александр Евгеньевич.

– Я его не начинаю. Начали вы. И, кстати, заканчивайте поскорее, меня работа ждет.

– Исправительная. До трех лет. Можете не торопиться… Итак, ваш звонок Быстрову?

– Быстрову?

– Борису Быстрову.

– Итак, я свидетель или обвиняемый?

– Вы подозреваемый. Только подозреваемый. Пока что…

А надо было насторожиться. Сразу! Время-то для них совсем неурочное.

Хотя они всегда сами выбирают себе время для своих дел. Какое такое дело могло у них быть среди бела дня в «Пальмире»? Никакого… Значит, неспроста.

Да, надо было мне сразу насторожиться.

А с другой стороны – будь ты мент в штатском или по полной форме, для «Пальмиры» есть только клиенты. Желательные и нежелательные. Тут уж мне решать. На то и поставлен.

И решал пока безошибочно. Всегда.

Да хоть полчаса назад, когда сделал от ворот поворот совслужащим паренькам, как бы те ни гоношились.

Они не слишком-то и гоношились, привыкли. Так только… для самолюбия:

– Ба-ардак! Ну что за дела!

– Бардак… – сочувственно согласился я, руками развел – Продукты еще не привезли, пива нет, коньяк с двух часов. В общем, не работаем.

– Вы же только открылись!

– Открылись, да. И не работаем…

– А может, договоримся как-нибудь, командир?

– Как?

– Н-ну… как-нибудь…

– Нет.

«Каждый на своем месте должен делать свое дело как можно лучше!»- занесло ветерком обрывок трансляции как нельзя кстати. – «И в этом – залог успеха!».

– Вот именно… – хмыкнул я, адресуясь в пространство.

Поняли. Сплюнули в сердцах – вот уж бардак так бардак.

Уныло и покорно побрели дальше. Молодые парни, чуть снулые. Инженеры-совслужащие. Ясно, после ночной «пульки» пивка жаждали. Такие клиенты нам не нужны. Они и байку мою восприняли как должное: открылись, но не работаем. Понятно, чего уж там – у них в институте-конторе-управлении то же самое. «Каждый на своем месте должен делать свое дело…». Я и делаю, сортируя публику. Этих отсортировал – проку-то с них! Они и поволоклись дальше в поисках чего попроще. Пра-авильно. «Каждый на своем месте…». А я – на своем.

Бар «Пальмира». Кировский проспект.

Год с лишним назад директор Мезенцев («Уважаемый Николай Владимирович, позвольте от всего коллектива и от всего сердца выразить Вам!..) взял «Пальмиру» в свой куст, куда входили и «Приют», и «Черная лошадь», и «Корвет»- рестораны. А «Руно» никакой не ресторан, обычный отечественный гадючник. Вся пьянь Петроградской стороны стекалась в эту лужу, тут и отстаивалась: когда ни пожелаешь, и портвешка можно купить, и водки… а то и подкурить, уколоться, даже переночевать, если совсем край.

А Мезенцев – вот уж кто на своем месте, тот на своем! – в два месяца сделал из «Руна» конфетку! Интерьер – финны выстраивали, ассортимент продуктов – репинская «Волна» позавидует, бармены вышколены – солидный стаж «Интуриста». Словом, не узнать гадючника «Руно». И не «Руно» с тех пор, а «Пальмира»- и название сменить, вытравить, чтобы и в памяти народной не осталось.

Но тот народ, который старожилом «Руна» числился, – они все в большинстве своем на автопилоте: шли по-прежнему и шли. Вот чтобы отвадить прежних и привлечь новых посетителей, меня и пригласили. И не ошиблись в выборе. Думаю, и я не ошибся. В выборе…

А что? Уже за тридцать перевалило и – не у дел. «Спасибо партии родной за доброту и ласку». Что ни день, черта с два угадаешь, где, в какой еще сфере она, сердобольная, заботу о благе народа проявит! И не угадал – и проявила: одна статейка в «Правде» о «жестокости и бесчеловечности этого, с --">