Лукаш Орбитовский - Святой Вроцлав

вздымался жилой массив крупнопанельных домов. Состоял он из здоровенных домов, издалека похожих на беспорядочно расставленные громадные параллелепипеды. Истоптанный круг походил на древнее святилище, возведенное руками молящихся Солнцу великанов. Понятное дело, днем это были панельные дома, которые вокруг стояли тысячами, никто не усмотрел бы в них ничего необычного. Между домами располагался теннисный корт, на котором летом можно было попинать мячик, а зимой бутылки — этим вторым делом занимались и рядом с игровой площадкой. На самом краю массива возводили костел — медленно, упорно, по причине сильной, хотя и медлительной воли приходского священника. Совсем иначе были выстроены ясли-сад и школьный комплекс, где уже царили новые времена iPod-oв, сережек в пупках и умных наркотиков. С одной стороны текла Одра, всю остальную площадь живым треугольником охватили улицы На Полянке, Жмигродская и Балтицкая.

В микрорайоне проживало несколько тысяч человек. Там имелись забегаловки, предлагающие пиво наполовину дешевле, чем на рынке; летом и молодые, и старики выпивали по кустам, настолько густым, что в них можно было укрыться, и располагавшихся таким образом, что любой мог достаточно рано высмотреть подходящий патруль. А можно было спуститься к реке и пялиться на нарастающее течение. Микрорайон на Полянке был первым кандидатом на подтопление, так что все здесь молились, чтобы вышло солнце.

Святой Вроцлав родился в первый дождевой день, когда пан Мариан объяснял сыну, что Интернет придумали евреи. Правда, симптомы были видны и раньше, понятное дело, их значение было объяснено только потом. Из массива исчезли птицы и бездомные собаки, что мало кто и заметил, потому что в самые страшные морозы все животные прятались, где кто только мог. С начала марта вроцлавские ветеринары как-то не жаловались на отсутствие занятий. Хозяева собак рассказывали, что их любимцы всю ночь лают, теряют аппетит и даже теряют шерсть. С наибольшей охотой они просиживают на балконах, несмотря на собачий холод, и не приближаются к своей миске, если та стоит слишком близко к стене. Собаки завели привычку спать посреди помещений, порог же пересекали неохотно, дрожа или ощетинившись.

А начиная с марта, собаки стали пропадать. Я сам видел людей, бродящих от одного микрорайона до другого, расклеивающих листочки и зовущих Атоса, Филиппка или Кнопочку. Ежедневно находил я на столбах отчаянные объявления с фотографией, распечатанной на цветном принтере. Несмотря на полиэтиленовый файлик, защищающей листок от влаги, краска быстро текла, и от собаки, если не считать воспоминаний, оставался лишь коричнево-черный натек.

Ожили страшные легенды о всяческих подонках, убивавших собак ради жира, а участковый даже отметил попытку линчевать пана Маречка, маленького мужчинку, зарабатывающего на жизнь мелким ремонтом и сбором всяческого лома. Троица хозяев собак затащила его на Карловские Валы и грозила утопить в проруби, если Маречек не откроет судьбу Атоса, Филиппка, не говоря уже о Кнопочке. Маречек заливался слезами, клялся, что животных любит больше собственной матери, а его дражайший Бимбус сам смылся несколько дней назад.

Коты — совершенно по-другому. Те и не думали уходить и часами пялились на стены, как бы прослеживая движения невидимых существ. Они перестали спать в корзинках, постелях и на мониторах, прижимаясь теперь к стенам и полу в не закрытых коврами местах. Отчаявшиеся владельцы жаловались ветеринарам и всем людям доброй воли, что «вискас» и «китикэт» высыхают в мисочках, а коты на это даже не глядят, и наверняка вскоре подохнут от голода. Тем временем, трудно представить себе более здоровых зверей, чем тех, с Полянки — мех отблескивал ртутью, глаза быстрые, а хвосты торчали что колы у Влада Цепеша.

Лило, солнце не появлялось хотя бы на миг, повсюду пугали голые ветки, и только в одном-единственном этом микрорайоне появились какие-то признаки весны. На деревьях появились листья, распустились почки, и некоторые говорили, будто бы древесные стволы рвутся ввысь чуть ли не на глазах. Обитатели более высоких этажей с изумлением приветствовали зеленые ветки, стучащие им в окна.

Странные сведения начали поступать и в городское энергоуправление. Потребление и тепла, и электричества резко упало, что казалось совершенно непонятным в контексте страшных морозов. Павел Гурный, сотрудник отдела обращений, отключился от подачи --">