Брижит Обер - Укус мрака

Брижит Обер Укус мрака

… Живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают, и уже нет им воздаяния, потому что и память о них предана забвению…

Екклесиаст

Пролог

Воспоминания, воспоминания…

– Ешь, засранец, ешь, потом тебе понравится!

Джем опустил глаза в тарелку, кишащую крупными черными тараканами с блестящими брюшками. Когда паренек, сидевший напротив него, схватил своими белыми одутловатыми пальцами одного из огромных насекомых и поднес к растрескавшимся губам, он почувствовал, что его желудок выворачивается от отвращения.

– Да говорю же тебе, что это обалденно вкусно, дурацкая ты башка! – повторил Пол Мартин, широко открывая рот и осторожно запихивая туда таракана так, что остался торчать только толстый и блестящий конец его тельца.

Насекомое было еще живо, его лапки дергались, слабо царапая мертвенно-землистую кожу Пола. Джем хотел закрыть глаза, но не смог: веки отказывались ему повиноваться.

Раздался сухой хруст, потом по подбородку Пола, который жевал с видимым удовольствием, потекла жидкая слизь.

– Ну, теперь ты!

– Нет, – завопил Джем, резко садясь в постели. – Нет!

Он чувствовал, как тяжело бьется сердце в груди. Концом простыни он вытер со лба пот, пытаясь одновременно понять, действительно ли кричал во сне. Похоже, что нет: в их общей спальне никто не проснулся. Бобби Бронкс, как всегда, храпел с открытым ртом, а Бам-Бам-Бабл тихонько попискивал, комкая в руках одеяло. Все как обычно. Успокоившись, Джем оперся на промокшую от пота подушку. Первое время он кричал по ночам, и пятнадцать остальных парней, чтобы заставить его замолчать, взяли привычку поливать его ледяной водой. Дело немного улучшилось, после того как он набил морду этому кретину Бобби Бронксу. Какие у них у всех паршивые прозвища… Точные копии В2 Маркеса и Алонсо^[1].

Но В2 и Чеви мертвы. Полностью сгорели, как и 3 542 жителя Джексонвилля, штат Нью-Мексико. Сгорели заживо и наверняка гниют в аду, как Пол Мартин и все остальные. Во всяком случае, Джем желал им этого от всей души.

Он вытянулся на постели, уверенный, что теперь уже не уснет. Хотя с тех пор прошло около двух лет, он ничего не смог забыть. Он не говорил больше об этом с психологом института, как, впрочем, и ни с кем другим, но это оставалось в глубине его плоти, словно страх ему зашили куда-то под ребра. Это дышало вместе с ним, спало с ним вместе, ласково льнуло к его губам по ночам.

Он откинул одеяло и снова сел. Посмотрел на наручные часы с фосфоресцирующими стрелками, которые два месяца тому назад ему прислала в подарок на день четырнадцатилетия федеральный агент Саманта Вестертон. Четыре часа утра. Сейчас октябрь, и рассветет не ранее шести часов. Он вздохнул. Уже несколько месяцев подряд кошмары не только не пропали, но еще и усилились. Не проходило ни одной ночи, чтобы его не мучило безжизненное лицо Пола, исходивший от него запах падали, его рот с гнилыми зубами, полный червей.

Пробуждаясь, он возвращался к действительности, и это было еще хуже. Все эти трупы, ожившие и изголодавшиеся, все эти рты с желтыми клыками, тянущиеся к его юной плоти, суетливое шуршание тараканов и ладонь Лори, судорожно сжавшая его руку в поисках помощи… Он стиснул зубы, решив ни о чем больше не думать. Наступал рассвет. Сейчас взойдет солнце, привычное и внушающее доверие. Бам-Бам-Бабл, как каждое утро, пустит залп ветров, а все остальные, с лицами, вымазанными зубной пастой, будут отпускать грубые идиотские шутки. Да, все наладится.

Негр, отваренный с перцем и солью,

Гораздо вкуснее, чем жареный кролик!

Дай твою нежную ручку, дружок,

Дай мне отрезать ее наконец,

Чтобы сварить ароматный супец…

– Нет!

Лори Робсон откинул одеяло, обливаясь потом, с мучительно бьющимся сердцем, с чувством, что иссушенная рука Хелен Мартин все еще лежит на его руке, а ее острые ногти впиваются в его нежное тело. Семья Мартинов… Фрэнк, Хелен и их двенадцатилетний сын Пол. Кто мог бы предположить, что семья Мартинов станет носителем сил зла? Он запустил темнокожую руку в свои густые, круто вьющиеся черные волосы. А снятся ли кошмары Джему? Снится ли ему все это, видит ли он из ночи в ночь их мертвенные лица? Их пустые глазницы, кишащие червями? Их безгубые ухмылки?

Он почувствовал позывы тошноты, но это было ложное ощущение, и он это знал: его никогда не рвало. Он продолжал сидеть в темноте, слушая --">