Евгения Овчинникова - Сквозь огонь

замечала мелькнувшие огненно-красные волосы. Мне казалось, что она смотрит на меня ночами из незашторенных окон, прикладывает ладонь к стеклу и шепчет мое имя. Она не пугала меня, и я ждала, что она скажет, зачем приходит, до того, как психиатр назначит очередные антидепрессанты. Флувоксамин, амитриптилин, сертралин. Ламотриджин – чтобы не скакало настроение.

«Аномально высокая температура третью неделю держится в Ленинградской области», – сообщали заголовки газет, которые я покупала в сельском магазине.

* * *

В тот день Сережа уехал в семь утра. Я не могла уснуть и ходила по дому, ежесекундно решая то вернуться в город прямо сейчас, то поехать на дачу к свекру, то надеть купальник, пойти на речку и смешаться с людьми на деревенском пляже, куда набились и местные, и дачники.

Тренькнул телефон, я подошла и взяла трубку, там раздались хрипы, а затем – короткие гудки. Я подтащила матрас к телефону и легла, ожидая второго звонка, и снова позвонили. И опять – хрипы и короткие гудки.

Кто-то прорывался ко мне издалека, хотел услышать мой голос. Я решила никуда не идти и ждать, когда мне дозвонятся. Почему-то это казалось важным. Я сходила в душ, выпила воды, но телефон молчал.

Сережа написал, что сегодня обещают сорок градусов жары и мне стоит сходить на речку или пригласить банду подопечных из зала.

Банда в составе пяти человек – три мальчика и две девочки – явились через два часа после моего сообщения. Они маялись от безделья без школы и занятий в зале. Между мной и руководством клуба установилась негласная договоренность: я тренирую бесплатно, а они закрывают глаза на наши чересчур близкие для тренера и подопечных отношения. Они приходили ко мне домой, смотрели фильмы, я отдавала им ненужные вещи. Иногда после тренировки вела всех в «Макдак». Не смотрела в глаза и отводила взгляд от нестриженых ногтей, показавшегося из-под одежды заношенного белья и дырок на носках. Они смотрели на меня внимательно, ожидая похвалы.

Разумеется, я и не думала работать после их ухода. Хотелось лечь на матрас, расплавиться вместе с ним и утечь в землю. Но по крыше застучали камни, и я бросилась к выходу. В распахнутую настежь дверь влетел темный комок, ударился об пол и, оставляя кровавую дорожку, прокатился и остановился у моих ног. Воробей. Когда он замер в изломанной позе, удары по крыше прекратились.

Я присела и потрогала воробья – мертвый. Теплый, но мертвый. К горлу подкатила истерика. Поняв, что именно стучало по крыше, я вылила четверть пузырька пустырника в стакан, разбавила водой и выпила. Походила туда-сюда, пока желание разрыдаться не сменилось вялым отупением.

Пол на веранде был усыпан мертвыми птицами. Воробьи, трясогузки, жаворонки, мухоловки, вьюрки. Я закрыла глаза. Ласточки. Трава на участке вздрагивала – кто-то еще боролся за жизнь. Вокруг дома по периметру – кровь и холмики перьев. Убрать, скорее убрать. Нельзя оставлять на жаре.

– Опять, зачем они опять, – бормотала я себе под нос.

Я нашла черные пластиковые мешки для мусора, дырявые строительные перчатки и стала трясущимися руками собирать птиц в пакеты. Первый быстро наполнился, пришлось взять второй, потом еще. Собирала, пока не онемели руки. Ладони вспотели в перчатках, и я, плюнув на гигиену и безопасность, сняла и швырнула их в пакет к птицам. Солнце еще палило, хотя почти скатилось за горизонт.

Мимо шли соседи, возвращавшиеся с речки. Семья – бабушка, дедушка, двое дочерей с мужьями, четверо внуков.

– Здравствуйте, Алекс… – начала бабушка и осеклась.

Я повернулась к ним и не сразу поняла, почему они ошарашенно замерли, а потом матери схватили за руки детей и потащили прочь. Я хотела сказать, что это все птицы, подняла руку и сама в ужасе уставилась на нее – по локоть в крови. В крови были и ноги, и шорты, и футболка. Пока я рассматривала себя, соседи скрылись за своей калиткой.

Я бросила птиц и пакеты, вернулась в дом и залезла в душ. С трудом отмыла кровь и запах. Выглянула в кухонное окно – соседи на своем участке бурно обсуждали что-то, оглядываясь на наш дом. Ну вот. Стану теперь «сумасшедшей-теткой-руки-в-крови».

Телефон пару раз звякнул, но я швырнула в него полотенцем, трубка соскочила, и он замолчал. Отправила эсэмэс Сергею, чтобы срочно возвращался. Тряпок для уборки не было, поэтому я замерла на веранде, глядя, как высыхает кровь на --">