Эдуардо де Филиппо - Филумена Мартурано (др.)

Эдуардо де Филиппо Филумена Мартурано

Драма в трех действиях.

Действующие лица

Филумена Мартурано.

Доменико Сориано.

Альфредо Аморозо.

Розалия Солимене.

Диана.

Лючия — служанка.

Умберто.

Риккардо.

Микеле.

Ночелла — адвокат.

Терезина — портниха.

1–й официант.

2–й официант.

Действие первое

В ДОМЕ СОРИАНО

Просторная столовая, роскошно меблированная; в ней явно чувствуется стиль 900–х годов. Несколько картин и безделушек, напоминающих о временах короля Умберто, очевидно, завершили в то время обстановку родительского дома Доменико Сориано.

Дверь слева ведет в спальню. Угол комнаты срезан стеклянной рамой, сквозь которую видна широкая терраса; на ней цветы. Сверху терраса защищена матерчатым тентом, разрисованным цветными полосами. Направо, в глубине сцены, входная дверь. Комната расширяется вправо; ее продолжением служит наполовину скрытый за шелковым занавесом «кабинет» хозяина дома. Для обстановки своего «кабинета» Доменико Сориано избрал все тот же стиль 900–х годов. Об этом свидетельствует стеклянный шкаф, в котором выставлено большое количество металлических кубков разнообразных форм и различных размеров. Это «первые премии», завоеванные его скаковыми лошадьми. Два скрещенных знамени висят на стене позади письменного стола. Они получены за победы, одержанные на празднике Монтеверджине ^[1]. Не видно ни одной книги, газеты, бумаги. Этот угол, который один только Доменико Сориано осмеливается называть «кабинетом», прибран и чист, но в нем не чувствуется признаков жизни.

В центре столовой с некоторым вкусом и изысканностью накрыт стол на две персоны. На столе — букет свежих красных роз.

Поздняя весна, почти лето. Вечереет. Последние лучи солнца постепенно исчезают с террасы. Филумена Мартурано стоит, вызывающе скрестив руки, у самого порога спальни. На ней длинная белая ночная рубашка. Волосы не причесаны, только слегка приведены в порядок. На ее босых ногах — ночные туфли. Черты лица этой женщины носят следы тяжелой жизни, полной борьбы и разочарований. В облике Филумены нет вульгарности, но она не может скрыть своего плебейского происхождения, да и не хочет этого. Ее жесты широки и открыты; тон ее голоса — всегда решительный и искренний, присущий женщине с совестью, женщине, наделенной порядочностью и обладающей внутренней силой. Это тон уверенной в себе женщины, которая по — своему подходит к законам жизни и бросает им вызов. Ей только сорок восемь лет. О ее возрасте говорят несколько седых прядей на висках, но в выражении глаз сохранилась молодость, присущая неаполитанскому бедному люду. Сейчас она мертвенно бледна; может быть, это притворство: ей необходимо заставить окружающих поверить в свою близкую смерть. А может быть, она ждет бури, которая теперь неизбежно грянет. Но она не чувствует страха; наоборот, в ее состоянии, состоянии раненого зверя, она готова даже прыгнуть на врага.

Из противоположного угла справа Доменико Сориано смотрит на женщину. Чувствуется, что он принял окончательное решение и не видит никаких препятствий к тому, чтобы восторжествовала его священная правота; он хочет избавиться от позора и показать всему миру низость обмана, жертвой которого стал. Он чувствует себя обиженным, оскорбленным, словно в нем убили что-то святое, в чем он, однако, не может, да и не собирается признаваться. То, что в глазах окружающих он может показаться потерпевшим поражение, выводит Доменико из себя, лишает его рассудка. Это здоровый, крепкий человек; он хорошо прожил свои пятьдесят два года, сохранив горячую пылкость и внешность молодого человека. Это, должно быть, и потому, что Доменико был обеспечен и успешно вел свои финансовые операции. «Щедрая душа» его отца Раймондо Сориано, одного из самых состоятельных и плутоватых кондитеров Неаполя, имевшего фабрики в Верджини и Форчелле ^[2] и магазины на неаполитанских улицах Толедо и Фория, была открыта только для сына. Капризы Дона Доменико (в молодости он был известен как «синьорино дон Мими») не имели границ по своей оригинальности и экстравагантности. Они составили целую эпоху; в Неаполе до сих пор рассказывают об этом. Страстный любитель лошадей, он был способен целыми днями вспоминать с друзьями спортивные доблести и

--">