Теннесси Уильямс - Не могу представить, что будет завтра

Теннесси Уильямс Не могу представить, что будет завтра

Одноактная пьеса

Пер. В. Аксенова

ОНА и ОН, то есть женщина и мужчина, люди, подходящие к среднему возрасту. Он у Нее единственный друг, так же, как и Она у Него.

У декорации нет стен, но есть необходимая для действия мебель: софа, стул, другой стул на площадке небольшого лестничного пролета, столик с лампой и карточный столик. Слева внизу имеется проем двери. мягкие голубые сумерки — это освещение спектакля, актеры сопровождаются легкими янтарными пятнами света. Софа и стулья должны быть обиты сатином пастельных тонов, может быть, розовым и бирюзовым. Рядом со стулом на лестнице может стоять большая пальма или папоротники в кадке. ОНА стоит внизу, возле проема двери, руки Ее вытянуты, как будто ОНА раздвигает занавески, чтобы выглянуть из окна. На НЕЙ сатиновое белое платье с винным пятном на подоле. ОН появляется перед проемом двери. Женщина отклоняется назад и закрывает лицо руками. Он поднимает руку, как бы стучась в дверь. Это повторяется два или три раза до тоех пор, пока женщина не пересекает проем двери, то есть как бы открывает мужчине.

ОНА. А, это ты.

Он. Да, это я.

Она. Я так и думала.

Странное продолжительное молчание, оба не двигаются.

О, на тебе тот костюм цвета пломбира. (Смущенно смеется.) Ну, что ж ты стоишь, как посыльный без посылки?

Он. А ты не сказала — входи.

Она. Входи, входи, проходи, ну!

Он (проходит). Спасибо.

Еще одна странная пауза.

Снизу я видел тебя в окне. Потом ты задернула занавески.

Она. Ну и что такого?

Он. Мне пришлось стучать несколько раз, пока ты не открыла.

Она. Ну да, ты чуть дверь не выломал.

Он. может быть, ты…

Она. Что — может быть, я?

Он. Ты не хотела…

Она. Что — не хотела?

Он … видеть меня сегодня.

Она. Мы с тобой видимся каждый вечер. Что за вечер без тебя, без карт и без новостей по телевизору.

Он. Однако…

Она. Никак не улучшается, да?

Он. Что?

Она. Твои трудности с речью?

Он. Улучшится. Это временно.

Она. Ты уверен? Это уже давно временные трудности. Как ты говоришь со своими учениками в школе, или ты им ничего не говоришь, только пишешь на доске?

Он. Нет, я…

Она. Что?

Он. Я как раз хотел тебе сказать. Я уже пять дней как не был в классе.

Она. Я так и думала. Так и думала, что больше не работаешь. А что дальше? Что-нибудь или ничего?

Он. Всегда есть…

Она. Что?

Он. Всегда есть что-то, пока…

Она. Пока мы живы.

Он. Сегодня. Сегодня я ходил.

Она. В клинику?

Он. Да.

Она. Что ты им сказал? И что они тебе сказали?

Он. Я говорил только с девушкой, ну с…

Она. Регистратором?

Он. Да, она мне дала бумагу, ну…

Она. Форму заявления или…

Он. Вопросник, ну…

Она. Чтобы заполнить?

Он. Я должен был сообщить им, был ли я…

Она. Да?

Он. Когда-нибудь раньше…

Она. Под психиатрическим?..

Он. Да, наблюдением, лечился ли, госпитализировался ли…

Она. И ты?

Он. Ответил «нет» на все вопросы.

Она. Да?

Он. Нет.

Она (нетерпеливо). Ну, да, ты написал «нет», и…

Он. Регистраторша сказала…

Она. Что сказала?

Он. Что сейчас пока нет вакансий, но мне сообщат, как только один из…

Она. Докторов?

Он. Терапевтов… включит меня в свое расписание.

Она. Ты ей сказал, что ты учитель и попал в отчаянную ситуацию оттого, что не можешь говорить со своим классом?..

Он. Она ведь была просто регистратором, так что я… не вдавался. Но я вписал это в…

Она. Вопросник?

Он. Что есть только один человек, с которым… я еще могу говорить… немного. Я подчеркнул, что это отчаянная ситуация, что это срочно. (Смущенный, слегка отворачивается.)

Она (мягко). В этом тусклом свете ты можешь сойти за одного из твоих учеников, в твоем пломбирном костюмчике только что из чистки. (Отдаляется от Него.)

Он. По пути сюда я видел одну лужайку перед домом. В доме было темно, а лужайка была заполнена белыми журавлями. По меньшей мере двадцать белых журавлей бродили по лужайке.

Она. Неужели?

Он. Сначала я думал, что у меня видения.

Она. А это было виденье, виденье белых журавлей.

Он. Я --">