Александр Алексеевич Образцов , Сергей Анатольевич Носов , Андрей Михайлович Зинчук , Людмила Разумовская , Игорь Шприц , Алла Соколова , Леонид Кудряшов - Выпуск 3. Новая петербургская драматургия

Независимое объединение петербургских авторов «Домик драматургов»
ЛАНДСКРОНА Сборник современной драматургии Выпуск 3 НОВАЯ ПЕТЕРБУРГСКАЯ ДРАМАТУРГИЯ

Вступительная статья

Из Англии, с любовью…

Первое знакомство с Петербургом произошло у меня через литературу: издалека город казался чем-то вроде сцены для представления необычайных драм, в которых герои приходили в недоумение и отчаяние от встречи то с собственным носом, то с самим собой в виде двойника. Настоящее свидание с Петербургом, вернее, еще с Ленинградом, состоялось через несколько лет, в период поздней перестройки, но дух его был уже мне знаком.

На мой взгляд (взгляд человека со стороны), данный сборник является В СУЩНОСТИ петербургским. При этом не имеет значения, что действие некоторых включенных в него пьес происходит не в Петербурге и даже не в России. Не важно, что и тематика произведений самая разнообразная: здесь и современная Россия, и советское прошлое, вопросы политики и писательской судьбы, новые технологии и превратности человеческих отношений. Даже при таком разнообразии во всех пьесах сборника присутствует общая черта, которая роднит их с определенной традицией петербургской литературы, основоположником которой был Н. В. Гоголь. В финале повести «Невский Проспект» автор советует читателю опасаться главной улицы города, где «все обман, все мечта, все не то, чем кажется». А страшнее всего — ночь, «когда сам демон зажигает лампы для того только, чтобы показать все не в настоящем виде».

Авторы «Новой петербургской драматургии» тем или иным способом разрушают привычное и удобное представление о действительности, как о существующей лишь в единственном и недвусмысленном виде.

Герой Сергея Носова принимает своего гостя не за того, кем он является на самом деле. И оставляет нас автор также с вопросом: не перешел ли фанатизм главного героя в фантазию?

У Аллы Соколовой изображен ночной мир поэта, в котором стирается грань между явью и таинственной реальностью.

В фарсе Леонида Кудряшова обман, как и положено, выдвинут на первый план: в попытке завладеть большими деньгами многое происходит совсем не так, как того ожидают герои, да и не все, кто выдает себя за героев, оказываются таковыми на самом деле.

Нескончаемая сказка о зловещей связи между властью и рабством служит как бы комментарием к политическим и личным драмам в пьесе Александра Образцова.

Игорь Шприц переносит Иосифа Сталина за пределы мировой истории, в чистилище. Рассматривает его с точки зрения вечности.

Пьеса Людмилы Разумовской не раз ставит реальность происходящего под вопрос, создавая и разрушая мир героини-драматурга.

У Андрея Зинчука герои переходят из действительного мира в мир виртуальной реальности. Пересечение таких границ чревато тяжелыми последствиями, но оно же может привести и к прозрению.

Никто из авторов не предлагает упрощенного выхода из сети обмана и самообмана, в которой запутались и герои и, порой, путается читатель. Но не в этом дело — вызывая в читателе сомнения и подталкивая его к размышлениям, авторы заявляют о своей принадлежности к лучшим традициям Петербургской литературы.

В одной из статей Иосиф Бродский писал, что Петербург, будучи для первых его русских писателей вроде бы нерусским городом, дал им возможность посмотреть на окружающий мир отчужденным критическим взглядом. Мне кажется, что авторы настоящего сборника продолжают смотреть на свой город таким же взглядом — одновременно изнутри и со стороны.

Katharine Hodgson

доктор филологии Кембриджского университета

историк русской литературы

From England, with love…

My first acquaintance with St Petersburg was through literature: seen from a distance, the city seemed to be the setting for extraordinary dramas in which the characters were reduced to incomprehension and despair by encounters either with their own nose or with themselves in the form of a double. My first real sight of St Petersburg, or rather, with Leningrad, as the city was then called, took place a few years later during the latter phase of perestroika, but its spirit already seemed familiar to me.

In my view (the view of someone looking in from the outside) this collection, in its very essence, captures a quality which is ty l of St Petersburg. It does not matter that some of the plays in this volume are not set in St Petersburg or even in Russia. Nor does it matter that the plays cover a wide thematic range: here you will find contemporary Russia and the Soviet past, political questions and the writer’s predicament, new technology and the complexities of personal relationships. Even though the plays in this collection cover such varied ground, they are all --">