Василий Павлович Аксёнов - Всегда в продаже

лабиринт. Какой-то из тайных путей лабиринта ведет к ослепительно белой трибуне (бывший буфет). За столиками на стуликах сидят в скованных позах существа в белых комбинезонах и белых масках – всего десять душ. Несколько в стороне и как бы возвышаясь на огромном унитазе, сидит еще одно, явно начальственное существо, оно тоже в белом комбинезоне, но без маски, и по жирному порочному лицу мы можем угадать в нем бывшую Буфетчицу. В глубине сцены стоит рояль, к нему прикованы цепями Пастушок и Пастушка в соответствующих дурацких масках.

Казалось бы, все действительно идет хорошо, но существует и некоторая странность. В просцениуме на отшибе стоит колченогий стол, заваленный объедками и заставленный бутылками и банками, а за ним сидят два пьяных хмурых Космических матроса – вполне земная парочка.

Грешную нашу планету напоминает еще один странный предмет – обвиснувшее старое Радио, похожее на довоенный репродуктор.

Белые существа тихо, монотонно переговариваются:

Кастрация… реверберация… либерализация?.. эксгумация-синхронизация… либерализация?.. триангуляция… аффектация… либерализация?., индустриализация… поллюция… либерализация… инволюция… девальвация… либерализация? (Вдруг как-то странно оживляются, болтают живо, поблескивают очами, пристукивают ладошками по столу.) Нет, либерализация? Да, либерализация! Но, либерализация… Эх, либерализация… Либерализация… либерализация, либерализация, либерализация, либерализация… О, либерализация!

НАЧАЛЬСТВЕННОЕ СУЩЕСТВО НА УНИТАЗЕ. Молчать! Встать! Не блевать!

Все молча встают, сдерживая приступы рвоты. Входит Кисточкин.

КИСТОЧКИН. Привет! Привет! Я – Евгений Кисточкин! Почему молчим? Я вообще-то по адресу?

Начсущ широко разводит руками, показывая на лабиринт: дескать, разбирайтесь сами:

Кисточкин лихо бросается в лабиринт, петляет и выскакивает к двум матросам, которые как раз в этот момент разливают. Кисточкин вопросительно смотрит на Начсуща.

НАЧСУЩ (мрачновато). Не наши. Матросня из вашего измерения. Дегенераты.

КИСТОЧКИН (осторожно матросам). Привет, ребята! Третий нужен?

МАТРОСЫ. Катись отседа!

КИСТОЧКИН. Есть что-нибудь на продажу? Или сами чего ищете?

МАТРОСЫ. Задница ты, а не человек. Линяй, падла!

КИСТОЧКИН. Я вижу, вы и полиции стратегической не боитесь?

МАТРОСЫ. Барали мы ее, твою полицию! В гробу! В белых тапочках!

КИСТОЧКИН (Начсущу). С этими все ясно – знакомые речи. (Матросам.) Не мы вас всосем! Жизнь вас всосет! Народ всосет!

Быстро отбегает и снова петляет по лабиринту, пока не выскакивает к роялю, возле которого робко трепещут Пастушок и Пастушка.

НАЧСУЩ. Пастушок и Пастушка. Рабы. Ждут милости от природы.

КИСТОЧКИН. Взять их у нее – наша задача! (Хватает Пастушка за цепь, сажает к роялю, дает листок бумаги.) Вот тебе ноты, ублюдок! Начнешь по команде! (Быстро затаскивает Пастушку за рояль, расстегивает у нее на спине что-то, очень быстро что-то с ней делает за роялем и выходит, оправляясь, с притворным смущением.) Пардон, привычки, страстишки, хе-хе, все мы человеки… (Быстро разбегается по лабиринту и выскакивает на существа в белом, которые все это время молча смотрели нанего.)

НАЧСУЩ. Это наши. Первый, Второй, Третий, Четвертый, Пятый, Шестой, Седьмой, Восьмой, Девятый, Десятый.

Кисточкин проходит мимо существ, считая их по головам.

СУЩЕСТВА (бормочут). Джему – в пончики… Из пончиков? В пончики? Из пончиков? В пончики! Не из пончиков! Туда – в пончики! Джему – в пончики! А потом – из пончиков! Джему и пончиков, джему и пончиков, дж-ж-ж-ж…

Кисточкин наконец подходит к Начсущу, который по-прежнему восседает на унитазе.

НАЧСУЩ. Вели себя абсолютно правильно! Восхищен! Вот вам моя рука! Нравятся мозоли? Рад! Теперь вам путь один? (Показывает на трибуну.)

КИСТОЧКИН (взлетает на трибуну, начинает речь). Прелюбопытнейшие существа N-ского измерения и вы, дорогой товарищ Начсущ! Теория без практики мертва везде, а потому – никакой практики! Власть – бремя! Вот вам мои плечи, дорогие существа! Почему молчим? Здесь полагаются аплодисменты!

По жесту Начсуща обитатели аплодируют сначала робко, потом все более яростно. Пастушок и Пастушка на рояле и свирели играют жуткий гимн.

КИСТОЧКИН (продолжает). Я прибыл сюда не для того, чтобы внедрять здесь привычки нашей родины. Наше измерение все размокло от слез и соплей. Я прибыл сюда, чтобы ковать железо! Пока горячо! А горячо будет всегда! Чем дальше, тем --">