Бертольд Брехт - Винтовки Тересы Каррар

тоже.

Рабочий. И у всех есть винтовки?

Мальчик. Нет. Не у всех.

Рабочий. Это плохо. Винтовки сейчас нужней всего. А в деревне ни у кого нет винтовок?

Мать (быстро). Нет!

Мальчик. Ну иные ведь и припрятали. Зарыли винтовки в землю, будто картошку.

Мать смотрит на мальчика.

Рабочий. Так-так.

Мальчик не спеша отходит от окна и скрывается в глубине сцены.

Мать. Ты куда это?

Мальчик. Никуда.

Мать. Вернись к окну!

Мальчик упрямо остается на месте.

Рабочий. В чем дело?

Мать. Почему ты убежал от окна? Отвечай!

Рабочий. Там кто-нибудь есть?

Мальчик (хрипло). Нет.

Дети (на улице, поют).

Наш Хуан — он не солдат,

Потому что трусоват.

Чуть его что испугало,

Прячется под одеяло.

(Появляются в окне.)

У-у! (Убегают.)

Мать (встает, идет к окну). Вот поймаю да так отлупцую, что помнить будете, пакостники эдакие! (Повернувшись.) Это тоже Пересы!

Пауза.

Рабочий. Раньше ты играл в карты, Хосе. Перекинемся?

Мать садится к окну. Мальчик находит карты, и они начинают игру.

Ты и теперь еще плутуешь?

Мальчик (смеется). А что, разве бывало?

Рабочий. Да, мне так казалось. На всякий случай, дай сниму. Значит, все позволено! На войне ведь хитрость допускается, не так ли?

Мать недоверчиво смотрит на рабочего.

Мальчик. Эх, плохой козырь.

Рабочий. Очень мило, что ты мне сказал… Эге, у него-то, оказывается, козырный туз! Ты меня обманул, не слишком ли дорого тебе это обойдется? Твоя пушка отстреляла, теперь вступят мои пулеметчики. (Бьет его карты.) Так-то бывает! Смелость — это хорошо, сын мой. Ты смел, но пока еще неосторожен!

Мальчик. Риск — благородное дело.

Мать. Такие поговорки у них от отца. "Благородный человек должен рисковать". Что?

Рабочий. Да, нашими жизнями. Дон Мигель де Ферранте в один присест проиграл семьдесят крестьян какому-то полковнику. Бедняга разорился и остаток своих дней довольствовался всего двенадцатью слугами… Смотри пожалуйста, он ходит с козырной десятки!

Мальчик. Делать нечего. (Берет взятку.) Это был мой единственный шанс.

Мать. Они все такие. Его отец прыгал в воду, если сеть запутывалась.

Рабочий. Может, у него была одна только сеть.

Мать. Но и жизнь у него была только одна!

В дверях появляется парень в форме народной милиции; голова его забинтована, рука на перевязи.

Входи же, Паоло!

Раненый. Вы сказали, я могу прийти еще раз на перевязку, сеньора Каррар.

Мать. Все опять промокло! (Выбегает.) Рабочий. Где это тебя угораздило? Раненый. У Монте Сольюве.

Мать возвращается с рубахой; разрывает ее на куски, меняет повязку, но ни на минуту не спускает глаз с сидящих за столом.

Мать. Ты опять работал!

Раненый. Только правой рукой.

Мать. Тебе же сказано, этого нельзя делать!

Раненый. Да-да… Они говорят, что сегодня в ночь прорвутся. А у нас больше нет пополнений. Может, уже прорвались?

Рабочий (с тревогой). Нет, не думаю. Было б слышно по канонаде.

Раненый. Верно!

Мать. Тебе не больно? Ты скажи. Я ведь не училась на сестру. Стараюсь как могу.

Мальчик. Под Мадридом они не пройдут.

Раненый. Неизвестно.

Мальчик. Нет, известно.

Раненый. Это хорошо. А вы, сеньора Каррар, опять изорвали совсем крепкую рубаху! Не нужно было этого делать!

Мать. Хочешь, чтоб я забинтовала тебя грязной тряпкой?

Раненый. У вас ведь и у самих не очень-то густо.

Мать. Пока есть, так есть. Ну вот. Но для второй твоей руки уже не найдется.

Раненый (смеется). Значит, в следующий раз буду осторожней! (Встает, рабочему.) Только б они не прошли, мерзавцы! (Уходит.)

Мать. Какая пальба!

Мальчик. А мы ловим рыбу.

Мать. Будьте довольны, что у вас еще кости целы.

С улицы, то нарастая, то удаляясь, доносится шум проезжающих грузовиков и пение. Рабочий и мальчик подходят к окну и выглядывают.

Рабочий. Это интернациональные бригады. Их перебрасывают в Мотриль на фронт.

Слышна песня батальона Эрнста Тельмана "Далеко она, родная страна…"

Это немцы.

Слышно несколько тактов --">