Борис Виан - Строители империи

Нормандии...

Отец. Правда? (Чешет бороду.) Очень странно. (Подходит к шмурцу и со всего размаху бьет его по щеке, потом возвращается с задумчивым видом.) То, что ты сказала, — просто поразительно.

Мать. Почему?

Отец. Поразительно и все тут. Абсолютно из головы вылетело. (Хлопает в ладоши.) Ну, Дурища, прибралась? Заканчиваешь? (Внимательно оглядывается.) А здесь ничего.

Мать подходит к шмурцу и бьет его ногами.

Зиновия (смотрит на буфет). Кошмар.

Отец. Ты что? Недовольна?

Зиновия. Сколько это может продолжаться? Долго мы будем вот так ночью срываться с места, бросать наши вещи, насиженные углы, не видеть ни солнца, ни деревьев...

Отец. Слушай, нам еще повезло... смотри, какая лестница...

Мать. Лестница как лестница, малышка права.

Отец. По-моему, очень удачная. По такой даже в полной темноте вскарабкаться можно... (Бежит по ней вверх, затем спускается.)

Мать. Хуже, чем предыдущая.

Отец. Судя по всему, такая же. (Отряхивает руки.)

Зиновия. Как тебе не совестно так говорить? У меня внизу была собственная комната...

Отец. Собственная? Внизу была трехкомнатная квартира, как здесь. Ты спала в столовой.

Зиновия. Я не про вчера говорю... Я имею в виду раньше, давно...

Отец (обращается к матери). У нее была своя комната?

Мать. Точно не помню. (Обращается к Зиновии.) У тебя была комната?

Зиновия. Конечно, рядом с вашей, напротив маленькой гостиной.

Мать. Что за маленькая гостиная?

Зиновия. Обыкновенная. С темно-красными креслами, венецианским стеклом и прелестными красными шелковыми занавесками. Еще был красный ковер и золотая люстра.

Мать. Ты уверена?

Зиновия. Уверена.

Отец. А я абсолютно не помню... Ты же совсем маленькая была...

Зиновия. Именно: молодые-то помнят, а вот старые все забывают.

Отец. Зиновия, поуважительнее с родителями.

Зиновия. У нас было шесть комнат.

Мать. Шесть комнат! Ну и что! Их ведь убирать надо!

Зиновия. У Дурищи тоже была комната! И этого не было!

Отец. Кого не было?

Зиновия. Его! (Показывает пальцем на неподвижного шмурца. Долгая пауза.)

Мать (заботливо). Зиновия, девочка моя, о ком ты?

Отец. Зиновия, тебе нужно отдохнуть.

Во время этого разговора Дурища уходит в левую кулису.

Отец и мать подходят к Зиновии.

Мать. Ты отлично знаешь, что тут никого нет. (Подходит к шмурцу и лупит его по голове.) Отлично понимаешь. (Отдувается.)

Зиновия (растерянно). Шесть комнат было... никого, кроме нас... и деревья под окнами.

Отец (пожимает плечами). Деревья! (Подходит к шмурцу, бьет его по голове.) Деревья... (Вытирает руки.)

Зиновия. Белоснежный туалет...

Возвращается Дурища.

Дурища. Простите, месье...

Отец. Что тебе?

Дурища. Здесь только две комнаты, где мне лечь спать?

Отец. Сейчас скажу... мы ляжем вместе, жена, дочка и я... а вы... вы здесь...

Дурища (решительно и холодно). Ни за что...

Отец (смущённо улыбается). Ни за что... она говорит ни за что... тогда...

Мать (обращаясь к отцу). Сделай ей перегородку. (Обращается к Дурище, суровым тоном.) Будете здесь спать или нет?

Дурища (пожимает плечами). Если месье сделает перегородку... (Подходит к шмурцу и нерешительно бьет его.) С перегородкой, я, пожалуй, здесь останусь... (Снова пожимает плечами и уходит в другую комнату, держа какой-то инструмент. Пауза.)

Зиновия. Видишь... Всего две комнаты. Я была в этом уверена.

Отец садится. Впервые у него растерянный вид.

Отец. Две комнаты... вполне сносно... люди и не в таких квартирах живут...

Зиновия (в ужасе). Но почему... почему...

Мать. Что почему?

Зиновия. Почему каждый раз, как раздается этот гул, мы убегаем?

Отец и мать вжимают голову в плечи.

Что это за гул? Скажи мне наконец! Мама, скажи мне...

Мать. Зиновия, душенька моя, тебя же сто раз просили об этом не спрашивать.

Отец (с отрешенным видом). Нам неизвестно. Если бы знали, обязательно тебе сказали.

Зиновия. Обычно тебе все известно.

Отец. Обычно. А тут обстоятельства исключительные. А потом, известные мне вещи — это те, что существуют на самом деле, а не миражи.

Зиновия. Значит, --">