Дмитрий Владимирович Аникин - Менелай (СИ)

Аникин Дмитрий Владимирович.
Менелай

МЕНЕЛАЙ

Долгой войной истомленный, единственный, кто понимает

цели ее достоверно, помимо политики, клятвы,

и озлобленья на варваров, и учрежденья торговли,

приобретенья земель, грабежа (мы, что ль, ради добычи,

мы? Да мы сами добыча, пожива, поделены счетом;

споры за нас прекратились, на каждом клеймо роковое,

взвешены и сочтены лишней тяжестью, весом виновны),

зная, молчу, ибо Рок, открывая несчастным, ненужным

тайны путей, озаботился о немоте просвещенных.

Как, в самом деле, сказать им, воюющим, страждущим ради

дел твоих явных, о тайном к этим делам безразличье -

то есть уверенности, что и так образуется, выйдет,

некуда ибо деваться; а жизни их мало что стоят

в этом разделе с судьбою: ложились и лягут безвредно

тысячи тысяч погибших, тягаясь о деле решенном?

Тенью хожу я по лагерю, шуточки только и слышу

я над собой, над тобой; сам привык отвечать им шутейно,

в лад их убожеству низкому. Так ли тебя донимают

те, в ком уменья и такта нет жить, умирать молчаливо?

Если Елена, ее Менелай не чисты, не прекрасны,

что значит ваша война? Так прославьте нас, бедные люди.

Тяжестью страшной война навалилась на плечи - мы держим,

двое атлантов, ее. Кроме всех, значит, бывших, минувших

связей вот это еще. Тяжело нас брачуете, боги!

Не развязать ваших пут, бремена не спихнуть, только можно

их на двоих поделить; только ходят какие-то рядом

томные, второстепенные мальчики, пленные девы;

только досада от них, только зуд разжигают любовный,

а угасить с ними, а разделить и не думай. Дождемся

встречи сужденной, тогда и ударимся в жгучую похоть.

ПРОЛОГ

Посередине сцены стоит Одиссей.

Одиссей

Убит Парис. Что Калхас напророчил, то

произошло. Царевич осторожен был,

из Трои ни ногой - наш Филоктет его

выслеживал, высматривал на стенах. Даль

почти невероятная для выстрела,

но Филоктет попал. Мгновенный промельк, плащ,

метнувшийся с бойницей рядом, и удар

стрелы прям в сердце - покачнулся раненый,

упал убитый со стены, узнали: он,

обидчик, вор, Парис. И сразу бросились

на штурм последний - обреченный город брать,

троянцев добивать.

Ура! На стены! Бей в ворота! Лестницы

тащи и ставь! Откуда столько сил взялось

у девять лет воюющих? Напор! Удар!

Еще удар! И что? Ворота дрогнули,

ворота покачнулись и - остались так

стоять, как и стояли девять лет, крепки

запорами и створами. А сверху вниз -

дымящаяся пакля, вар кипящий, град

камней. Полсотни воинов несло таран -

едва ль десяток вес его удерживает,

шатаются, израненные. Хруст и крик

повсюду, отовсюду. Сколько ж ярости,

уверенности нашей прахом, сколько жертв

ненужных, лишних! Воевали мы уже

вполсилы: истощенные и слабые,

на штурм бежим, а лишь они стрелять начнут,

так мы обратно, без потерь, убытков, все...

А тут не осторожно, тут всерьез взялись

за дело, тут поверили пророчествам...

И откатился вал от стен троянских, врозь

побитые вернулись и озлобленные.

И после штурма долго, долго ждали мы

своей победы: вдруг Елену выведут,

богатства Трои вынесут...

На д сцен ой появляется высокая, статная женщина.

Ты?

Подскажи, богиня, верному своему:

почему все усилия наши прахом,

прахом?

Неужели не взять нам роковую твердыню

и всё было зря, Паллада?

Или ты уже отказалась от нас,

бросила умирать под Троей?

Слышны невнятные слова , обрывки речи.

Женский голос

Выше их стен...

Дар для Палла...

Чёрен, священ...

Вам отдала....

Город во власть...

Слава троян...

Ночью напасть...

Из деревян...

Сжечь, --">