Игорь Николаевич Крончуков - Записка госпоже Нерукавиной

бы.

– Да я Вас слушаю, – отвечал Милон, сжимая глаза.

Та все-таки собралась с мыслями

– я вас полюбила, еще тогда увидев только однажды. – и у нее потекли слезы будто так как будто отправляет возлюбленного на войну. – Я вас полюбила! – говорила будто сама с собой, – Боже…

Теперь и у него потекли слезы.

– И Вас полюбил я. До сих пор помню тот день, но не посмел я подойти, так как мы разного класса, да и замужем Вы. – взяв ее за руку, прижав к губам. – О боже, умереть, видимо не полюбив и не пожить снова.

Слезы текли ручьями.

– Что Вы?! Что Вы говорите?! Нет-нет! Не надо, не раньте мое сердце и без того израненное, нет не надо не плачьте я Вас прошу.

– Чувствую, что что-то впереди, тайное ждет, сны плохие снятся непонятно к плохому или к добру. Милон, я ведь тебя совсем не знаю, а будто бы знаю век.

Милон еще с полчаса просидел в палате у госпожи, дальше он не видел ничего, что его вокруг окружало. Он шел по улице, сам не зная куда, за подворотней его ждала карета, пока он шел, она на какое-то время проследовала за ним. Затем обратно уехала в казарму. Твардовский все также сидел на троутаре и что-то крикнул Милону вслед, тот его не слышал, наконец Милон остановился, склонив голову.

Твардовский долго наблюдал за ним, Милон был не в нашем мире, он словно умер после встречи с Нерукавиной. Все его идеалы, целеустремленность, смысл жизни исчезли в один миг, он почувствовал полное одиночество и все говорил шепотом:

– Выхода нет. Ни там, ни тут его нет. Милон еще долго стоял на одном месте, Твардовский наконец встал что-то крикнул ему, плюнув в его сторону направился на свою квартиру. Милон всю ночь бродил по городу, пока не пришел домой и не свалился на диван.

14

В квартире Твардовского находился Макрат, он только-только сбежал из города, но пришлось вернуться, так как забыл те самые патенты и что бы если вдруг будет обыск не подставлять своего хозяина. Он, рискуя всем, жизнью, свободой искал патенты, которые так были важны для комиссара. Отковыривая с пола доску, пригвозденную крепко он достал небольшую котомку, в дверь постучали, Макрат перестал шевелиться. Постучали еще раз шаги стали удаляться, но из рук Макрата выпала доска, шаги приблизились снова, в дверь вломился блондин с усами в синем костюме с английской тростью и резко наставил револьвер на Макрата. Макрат поднял руки вверх.

– Что Вам нужно? У меня ничего нет.

– Патент-с, мне нужны они или иначе мне придется Вас убить. – Макрат замешкался. – Ну же, решайтесь!

– Они у меня не здесь, они спрятаны.

– Как хотите! – зарядил тот пистолет.

– Хорошо-хорошо! Они здесь! – Макрат протянул котомку неуверенно, сам думал правильно ли это сделал, тот в свою очередь достал из котомки патенты и разорвал их в клочья

– Гражданин Макрат, прощайте! – и выстрелил в Макрата.

Макрат упал, тот удалился. Через пару минут, пришел Твардовский, увидев умирающего Макрата, он бросился к нему:

– Макрат! Макрат! Мне одиноко, почему ты меня оставил? Мне больно.

– Не вези меня в больницу, не хочу гнить в тюрьме. Не вези, Андрей. Я ведь ради тебя сюда вернулся, а смотри, что вышло.

– Макрат, не покидай меня снова!

– Прости Андрей, прости! Изо рта его хлынула кровь, веки закрылись, он умер. Твардовский прижал его к себе, громко ныл, он понимал и ничего на себя не приобрел, а лишь многое потерял. Он долго еще сидел у тела Макрата, собрав вещи впопыхах, на теле оставил деньги и записку:

«Это деньги на его похороны, похороните его как подобает.»

А кто же оказался тот господин, некто мистер убийца, никто иной как Сергей Сергеевич тот самый муж младшей сестры Любовой, некто писатель, который казалось был странный человек. Он работал в секретной службе, у которой были решения проблем изощренным способом. Всем он говорил, что писатель, когда еще был солдатом у богатых родителей и война сделала из него убийцу и приходя домой младшая сестра Любова даже и не подозревала, что ее дорогой муж в очередной раз запачкал руки, убив человека.

15

На дворе уже была зима, много времени утекло, где-то уже два месяца так и казалось, что мир весь превратился в белое покрывало. И люди были одеты в черные и серые тона, дополняли тем самым зимнюю картину дом Нерукавиных покрыло белыми хлопьями, а сад превратился в нечто иное как в белые холмы, которые и окружали весь дом. С крыльца вели две тропинки, одна вела в дом, а другая даже не в сад, а в далекую страну белых холмов. На скамейке --">