Игорь Николаевич Крончуков - Записка госпоже Нерукавиной

опять грустил Нерукавин Петр Афанасьевич, он был одет довольно таки тепло и декабрьский мороз лишь трогал его щеки. Он вглядывался в щель сквозь зимний сад там он увидел проезжающие мимо кареты и много знакомых и незнакомых людей. В последнее время он стал очень часто на это место ходить, днем он смотрел на художества зимы, вечером на звезды и искал где бы увидеть звезду, которая наконец упадет. Нерукавин сидел в безмолвном забвении, вспоминал жизнь свою былую, от каких-то воспоминаний становилось тепло, от каких-то жутко и даже страшно. Подолгу он мог сидеть на месте этом, но его ждали дела домашние и дела по работе, в этом месте он не думал, о мире печальном, о мире материальном, он уходил ото всего этого, получал какое-то странное наслаждение.

«Ведь скоро день рождения…» вспомнил он вдруг, «Дожить бы еще…» – смеялся он про себя и про свои мысли. Наконец Нерукавин почувствовал жажду и холод, взял в руки трость, которую он стал таскать с собой совсем недавно, с глубокими мыслями шел он домой. Только открыл дверь пошел снег, обернувшись он подумал, как же все-таки хороша зима, войдя в дом, закрыв за собою дверь.

16

С той зимы прошло уже лет пять. Время как известно не будет стоять на одном месте, оно идет от начала и до конца и снова начинается. Весна меняет на лето, затем осень, зима и как известно весна. День сменяет вечер, затем ночь, утро и снова день. Люди рождаются, люди умирают и так уже прошло пять лет. Новые дома стали строить в этом городе, город стал процветать и в промышленности, и в индустрии. Построили железную дорогу и именно по ней ехал кучер Петрович. Ныне он уже не был кучером. Нерукавин пристроил Петровича к себе на фабрику и давал различные поручения и сейчас он ехал из города «А» в город «Д». Одна из остановок длилась двадцать минут и на одной из этих остановок он вышел из вагона подышать свежим воздухом, теперь он уже не был старой забулдыгой так и норовящей попросить на водку, теперь он был из господ. Индустриализация сделала свое дело, теперь он был Александр Петрович, на остановке он встретил старого знакомого почтальона Федора Ивановича, ныне он уже не был почтальоном, вел чуть ли не крестьянскую жизнь, был женат, разводил свиней, коров и прочее.

– Здарова, Петрович! – протянул руку Федор Иванович.

– Здравствуй, друг! – не смотря на свои достижения бывший кучер о них не сразу признался.

–Ну как ты хоть живешь?

– Да вот у Нерукавина работаю.

– Петрович, да я знаю, кучером. Бывал да только смотрю, одежда на тебе дивная.

– Эх, Федор, так ведь сейчас то я не кучер, я на машинке печатной работаю.

– Да ну тебя, а куда хоть едешь?

– К дочери своей, замуж выходит она.

– Ну поздравляю, Петрович!

– А ты чего? Приезжай к нам, я тебе и работенку там найду.

– Ну поживем, увидим. А ты теперь в господа Петрович вдарился?

– Ну что ты, Федор?! Ладно тебе.

– Ну хоть расскажи, как там жители живут, семья Нерукавиных, Любовы, ну как там все?

– Елки-палки… а ты ведь многого не знаешь. Госпожа Нерукавина еще лет пять как померла. Сына Павла мужу оставила, а Нерукавин то со служанкой Анечкой сошелся, вот так и живут.

– Да ну тебя, жалко госпожу.

– Дак вот Анечка еще двоих родила, Женечку мальчишку и Анечку дочку. Фирма то процветает, будь здоров. У нас Любов то женился на Анне Петровне Картышенко. Детей то вроде нет, но живет, растет, как будто сразу тройню родит, а то и четверню и пятерню.

– Ну ты Петрович, был всегда горазд на слово.

– Сестры у Любова так все и живут, детей имеют, только одно, мужей у них убили. Одного года два назад, а другого года три или четыре, не помню. Все живут они с братом. У обеих мальчишки Сашей назвали. Про сестер вдов много молвы течет. Ну сестры то без мужиков не остались. Вот был последний раз, бал у них состоялся, вот дали они размаху. Так натанцовывали, что будь здоров.

– А как Милон? Как родители его живут?

– Милон вообще загадка после смерти госпожи Нерукавиной. Он вообще с ума сошел. На войну Милона отправили и как не заставишь ни есть ни пить. И мучились там с ним, и мучились, а бой то начался, а он стоит на месте без движения, не двигаясь. Так его бедного и убили, видимо искал смерть на беду, так и нашел.

–Ой-ой, хороший был парень, ну что ж дескать сама судьба распорядилась. Как у вас тюремный министр, Твардовский?

– Ой, это были дела. Помнишь служивый то у него был? Да Макрат его еще звали.

– Да черт его знает, ну и что дальше?

– Да Макрат… Нельзя --">