Алексей Борисович Черных - Луны и звёзды

печать,

Стоит снова и снова

Ярко живописать.

О прекрасном

Вы прекрасны, спору нет,

Наши тысячи Джульетт,

Пенелоп, Елен, Изольд —

Здешних и из Верхних Вольт;

Скарлетт, Тэсс, Кристин, Татьян,

Лар, Офелий, Роз, Ульян,

Анжелик и Эсмиральд —

Наших и с далёких Мальт;

Герд, Эмилий, Лиз, Светлан,

Насть, Мерседес, Джейн, Оксан,

Фрид, Ларис, Екатерин

Из далёких палестин;

Мирослав, Наин, Людмил,

Ефросиний, Эльз, Камилл,

Ян, Наташ и Феридэ —

Местных и с Улан-Удэ.

Василис, Алис, Кармен,

Ольг, Марий, Софий, Ирэн,

Анн, Агат и Маргарит —

С близких улиц, дальних стрит.

Вы прекрасны, спору нет —

Ярче тысячи планет;

Вы весной — сама весна;

Вы как сладкий отблеск сна;

Вы нежнее сотен лун —

Каждый взгляд и свеж и юн;

Каждый вздох — загадка дня,

Страсти и игры огня.

Мир со всей красой его

Создан был для одного:

Чтобы каждый день и час

Мы боготворили вас.

* * *

Будто центр Вселенной нашей,

Где размякли мы, —

Плед, что нитями украшен

Тонкой бахромы;

Кресло мягкое, качалка;

Тёплый, нежный свет…

Где-то подвизалась жалко

Суета сует —

Только нам в уюте пледа

Кажется пустой

Даже мысль, что в мире где-то

Тщатся суетой.

Рэп маленьких гиппопотамов

Очень удивителен в урчании тамтама

Резвый танец ма-а-аленьких гиппопотамов.

Это вам не пляска минилебедей,

Это Гёте круче, Щелкунчика бодрей.

Милые движения — на каждых три прихлопа

Сейсмической волною доходят два притопа.

Движутся с усердием всё резче и быстрей.

Это Гёте круче, Щелкунчика бодрей.

Чувствуем, что скоро нам спастись не будет шанса,

Земля с гиппопотамами сольётся в резонансе,

Но мы не убегаем, здесь явно веселей,

Это Гёте круче, Щелкунчика бодрей.

Танец бегемотиков шагает по планете

И в него вливаются и взрослые, и дети.

Так что резонанс грозит уже грозит вселенной всей.

Это Гёте круче, Щелкунчика бодрей.

* * *

Месяц укрылся за старой сосной

Так, что его я не сразу увидел:

Вышел на улицу, глянул — ой!

Чёрт Диканьский похитил?

Снова, как в гоголевских «Вечерах…»,

Слямзила месяц нечистая сила?

Нет же, да вот он, в тёмных ветвях

Нависшей сосновой Годзиллы.

Чёрная девочка и уходящий корабль

Нам не дано утихомирить

Вселенские эксперименты.

Набросив на синицу пе́тлю,

Мы видим, как летит журавль.

Но даже в чёрном-чёрном мире

Бывают яркие моменты,

Бывает грусть простой и светлой,

Как уходящий вдаль корабль.

* * *

Я не встречу тебя нежданно

В той сверхпустоте Эридана,

Где всегда одиноко и грустно,

Потому как нелепо сверхпусто.

Не столкнутся наши кометы

И в Туманности Андромеды —

Далека та галактика очень,

И для встречи не хватит ночи.

Не мечтать и о встрече бренной

На далёком краю Вселенной.

Да и нам это всё не надо,

Так как ты пребываешь рядом…

* * *

Тепло сегодня, только всё же

Предощущение зимы

И раздражает, и тревожит

Лес и окрестные холмы.

Октябрьским солнцем не согреешь

Дубовой рощи кружева,

Вот и становится бурее

Недоопавшая листва.

Ночей холодная промозглость

И серость лунной полутьмы

Вгоняют глубже лес в тревожность

Предощущения зимы.

* * *

Не каждому Дантесу удаётся

В истории остаться Геростратом,

Став душегубцем, оставаясь гадом,

Задув поэзии российской солнце.

Соавтор пасквилей, что никого не красит,

Заезжий неуч, прихвостень бесовский.

К тому же утверждают, что и вовсе

Дантес в момент дуэли был в кирасе.

Разверзлись ли пред ним ворота ада,

Пред этим воплощеньем Герострата?

Для нас не важно знание об этом,

Но он виновен в гибели поэта.

* * *

Цветок нарцисса был чертовски

Вынослив, стоек и силён.

Почти как Николай Островский,

Был трудностями закалён.

За те недолгих две недели,

Что нас он радовал собой,

Узнал он солнце и метели

И слаженно, и вразнобой.

Пусть мартовское солнце слабо —

В плюс восемнадцать — жгло его,

Но минус --">