Андрей Баранов - Папарацци

Андрей Баранов Папарацци Комедия

Действующие лица:

Макс.

Рекс— папарацци.

Актер.

Его любовница Луиза.

Священник Отец Филарет.

Действие 1

Где-то в родовом имении Актера. На сцене двое папарацци — Рекс и Макс, с большими фотоаппаратами на груди и чемоданчиком фоторепортера. Не в настроении.

Макс. — Снял?

Рекс. — Да.

Макс. — А что ты снял?

Рекс. — Ничего.

Макс. — Вообще ничего?

Рекс. — Вообще.

Макс. — Дай взглянуть. (Смотрит на экран фотоаппарата).

Рекс. — Посмотри сам.

Макс. — Действительно. Ничего. Он даже не вышел на балкон в одних трусах. Он что, анекдотов не читает?

Рекс. — Чукча не читатель, чукча писатель. Если бы он вышел на балкон родового имения в трусах, об этом бы завтра знала вся страна.

Макс. — А если бы он вышел без трусов — ооо!

Рекс. — Даааа!

Макс. — И все бабы пытались бы прикинуть на глазок — сколько сантиметров?

Рекс. — А это так важно?

Макс. — Если важно не это, то что же важно вообще? Форма — она же определяет содержание. (Делает жесты руками).

Рекс. — Содержание?

Макс. — Да. Кстати, мало того, что у нас нет фото, наша статья тоже бессодержательна. Что ты там накарябал?

Рекс. — Я? Это ты накарябал.

Макс. — Ну хорошо, мы вместе накарябали. Ну-ка…. (Смотрит в карманный компьютер).

Рекс. — Вода.

Макс. — Чистая.

Рекс. — Дистиллированная.

Макс. — Вот черт. (Срывается с места, ходит кругами). Нас же уволят!

Рекс. — Да, старик редактор суров. Суров, но справедлив.

Макс. — Нас выкинут ко всем чертям — и все из-за высокоморального образа жизни этого звездного негодяя!

Рекс. — Как будто мы в этом виноваты. Он даже не гомик. Чертов натурал!

Макс. — Да, спит с бабами. XIX век.

Рекс. — XV!

Макс. — Вообще доисторическая эпоха. Хотя нет. Там все со всеми, как собачки.

Рекс. — Неважно. В общем, играет в святого он — а достанется за этот грех нам.

Макс. — Надо что-то делать.

Рекс. — Надо что-то делать… А что?

Макс. — Я понимаю, он звезда. Он снимается в сериалах. Как этот новый шедевр — «Последний герой на фазенде!» Он мачо. Но только в кино.

Рекс. — А в жизни всего одна несчастная любовница. И машина — «Фольксваген-гольф». Ну почему, почему он ездит на «Фольксвагене», хотя мог бы позволить себе «Мерседес»? Все деньги пропивает, что ли?

Макс. — Если бы. Почти не пьет. В своем интервью он сказал, что «Порше» и «Лексус» — это машины безработных.

Рекс. — Почему безработных?

Макс. — Потому что как ни откроешь газету, там написано: «Сегодня в столице у безработной блондинки снова угнали „Лексус“».

Рекс. — А нам приходится делать его фото на фоне народного автомобиля. Мрак.

Макс. — Если бы у него были бы хотя бы интересные фильмы… или сериалы… или хоть театральные спектакли на худой конец.

Рекс. — Чувствую, конец будет худой. Скажешь тоже — да откуда их сегодня возьмешь, хорошие спектакли-то?

Макс. — Тогда зритель чувствовал бы, что даже самое обычное хобби нашей звезды — это как бы продолжение его приключений. Ну например, он идет охотиться за бабочками на полянку — это продолжение его охоты за мотыльками на Суматре из фильма «Золотой джокер», где он играл главного врага агента 007!

Рекс. — По-моему, он ни в чем таком никогда и не снимался.

Макс. — Так почему же, черт возьми, все считают его суперзвездой, если он за всю жизнь ни в чем хорошем не снялся? Он уже не мальчик.

Рекс. — У нас нет других звезд. Учти, у нас в стране за 20 лет было снято примерно 20 фильмов, которые вообще можно назвать фильмами — все остальное фиксированный на пленку поток сознания. Ну не могли же все попасть в эту двадцатку. Кому уж повезло.

Макс. — Ну нет, лет десять назад он снялся в шедевре. «Уральский стригун». Приз — «Особая каннская ветвь мира». Ее принес специальный голубь.

Рекс. — И вот уже много лет мы пережевываем воспоминания об этом шедевре.

Макс. — Понимаешь ли, Рекс, дружище, мы любим наших «звезд» вовсе не как раньше, за сыгранные ими роли. Сейчас мы любим их за то, что они такие же неудачники как и мы, зрители. Они нигде не сыграли за всю свою актерскую жизнь, кроме одного или двух приличных эпизодов, по --">