собрал табун

И, словно тучу, погнал табун...

Буре подобны, в густой пыли

Буйные кони скакали вдали,

Будто ветру завидовали,

Будто пугаясь комков земли,

Что по дороге раскидывали,

Будто брезгуя прахом земным!

От развевавшихся конских волос

Пение скрипок и гуслей неслось.

Там, где мчались коней косяки,

Красные разметав пески,-

Появлялась потом тропа:

Покрывалась песком трава.

Увидал Алтан Цеджи:

Всадник летит, табуны гоня,

Ни одного не теряя коня.

Приказал Алтан Цеджи

Оседлать своего коня.

"Этот угонщик коней лихих,

Сизоплешивых коней моих,

Очевидно, Джангар-нойон,

Что захвачен был в плен Шикширги.

В голове Менген Шикширги

Был задуман этот угон!

Вижу, заглядывая вперед:

Прибыл бы Джангар сюда через год,

Был бы тогда семилетним он,-

Надо мной одержал бы верх,

Захватил бы меня в полон,

Он с престола меня бы низверг!

Но прибыл сюда шестилетним он,

Значит, он будет моим теперь!"

Ясновидец при этих словах

Ясеневый, шириною с дверь,

Крепкий достал разукрашенный лук.

Сел на коня с помощью слуг,

На восток направил коня.

Через сорок четыре дня

Он увидел нойона вдруг

За тремя истоками рек.

Сразу прянула с лука стрела,

Пролетев над истоками рек,

Джангру в лопатку вошла.

К мягкой гриве мальчик припал,

Покинут сознаньем своим;

Но хозяина спас Аранзал:

Так поскакал, что дыханьем своим

Он раздваивал траву!

Упустив необъятный табун,

Джангра домчал чудесный скакун

Прямо до ставки Шикширги.

Изнемогая, свалился нойон

Около ставки Шикширги.

Закричал Шикширги, разъярен:

"Опротивел мне этот юнец.

Изрубите его, наконец,

Искрошите кости его

И скорее бросьте его

На съедение курам и псам!"

Так он жене приказал, а сам

На себя доспехи надел,

На темно-карего сел коня

И поскакал, броней звеня.

Когда же ханша Зандан Герел

Собиралась убить Богдо,

Как повелел ей грозный супруг,-

Хонгор бросился к матери вдруг,

Телом своим храня Богдо.

"Мать, убей и меня с Богдо!-

Закричал он матери вдруг,-

Не заноси над ним руки,

Из лопатки стрелу извлеки!

Ты, Герел, святая жена,

Ты самим бурханам равна,

Если моленьям уступишь ты,

Трижды переступишь ты

Через нойона Богдо моего,

Выпадет сразу стрела из него!"

Наконец уступила она:

Видеть сына, молящего здесь,

Дольше добрая мать не могла.

Трижды переступила она

Через Богдо, лежащего здесь.

Вылезла из лопатки стрела,

Да наконечник в ране застрял.

Хонгор крикнул:

"Заметила, мать,

Что наконечник в ране застрял?"

Мальчику так ответила мать:

"Как-то на следующий год

После замужества, весной,

Приключилась беда со мной.

Делала я кобылицам обход –

Помню, был хороший удой,-

Вдруг один жеребец гнедой

Матку покрыл. В ту пору еще

Глупой была я, молодой,

И на них через плечо

Страстолюбивый бросила взгляд.

Вот отчего, быть может, стрела

Выйти из раны теперь не могла!"

Стала тогда на колени Герел,

И для горячих молений Герел

Обе ладони вместе свела.

Выпала сразу из раны стрела,

Сразу же Джангар был исцелен.

Быстро вскочил великий нойон,

Ханше святой воздал он хвалу,

С Хонгром обнявшись, пошел к столу,

Песню дружбы с Хонгром запел.

Время некоторое прошло,-

Видит ханша Зандан Герел:

Не возвращается Шикширги.

Молвила ханша, вздохнув тяжело:

"Не возвращается Шикширги,

А возвратиться время пришло.

Поезжайте за ним поскорей".

Оседлав боевых коней,

С быстротой великой тотчас

Оба помчались в латах своих,

В одеяньях богатых своих,

И Шикширги настигли как раз,

Когда он судьбой наказан был,

Когда ясновидцем связан был,

Когда его дорогого коня

Уводил Алтан Цеджи...

Увидал Алтан Цеджи:

Мчатся могущественные друзья.

"Мне бороться с ними нельзя,

Буду сразу же побежден.

Если соединился нойон

С Хонгром,- драться напрасно мне,

Надо сдаваться, ясно мне!"

И ясновидец, так сказав,

Ноги Менген Шикширги развязав,

Навстречу всадникам поскакал.

Чумбуры* серебряные растянув,

Железом из лучших желез застегнув,

Сталью из лучших сталей согнув

Стройные ноги своих бегунцов,

Четверо славных храбрецов

Для беседы сошлись мужской.

Важный, величественный Цеджи

--">