Александр Николаевич Афанасьев - Народные русские легенды А. Н. Афанасьева

Народные русские легенды А. Н. Афанасьева

ПРЕДИСЛОВИЕ

Александр Николаевич Афанасьев (1826—1871) — один из крупнейших фольклористов XIX века, известный исследователь славянской мифологии. Основной его труд — фундаментальная трехтомная монография «Поэтические воззрения славян на природу. Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифическими сказаниями других родственных пародов» (1865—1869). По богатству материала, познавательной ценности его ставят в один ряд с такими классическими, широко известными работами мировой науки о фольклоре, как «Золотая ветвь» Дж. Фрэзера и «Первобытная культура» Э. Тайлора. К сожалению, в полном виде исследование Афанасьева до сих пор не переиздавалось ^[1].

Историк культуры, исследователь русской литературы, правовед, этнограф, журналист А. П. Афанасьев широкому кругу читателей известен прежде всего как составитель и издатель сборника «Народных русских сказок» (1855—1863), положившего начало научному собиранию и изучению восточнославянской сказки. В этом особая заслуга ученого перед отечественной культурой. До сегодняшнего дня вышло семь полных изданий афанасьевского сборника ^[2]; многократно публиковались популярные сборники избранных его сказок; в числе наиболее полных зарубежных изданий сказок собрания Афанасьева — нью-йоркское издание 1945 года на английском языке с послесловием и комментариями Р. Якобсона ^[3].

Менее счастливо сложилась судьба другого фольклорного издания А. Н. Афанасьева — сборника «Народных русских легенд».

В один год — 1859 — он был опубликован в Москве в издании К. Солдатенкова и Н. Щепкина тиражом 1200 экземпляров, раскупленных в три недели, и в Лондоне Вольной русской типографией А. Герцена ^[4]. Сборник составили тексты 33 народных легенд из тех же русских, украинских, белорусских губерний России, что и тексты сборника сказок. Вместе с записями самого Афанасьева в него вошли тексты из собраний В. И. Даля, П. И. Якушкина, П. В. Киреевского, записи учителей М. Дмитриева, Е. Сабурова, грамотного крестьянина Александра Зырянова, напечатанные Афанасьевым в том виде, как были получены от разных собирателей. Наряду с собственно легендами — устными прозаическими рассказами религиозного, духовно-нравственного, учительного содержания, в сборнике можно найти духовные стихи («Егорий Храбрый»), тексты, взятые из старинных рукописных сборников («Повесть о бражнике», «Повесть о царе Аггее и како пострада гордостию»). Публикуемые рассказы сопровождались составленными А. Н. Афанасьевым примечаниями с богатым пояснительным и сравнительным материалом.

Издание легенд Афанасьева, имеющее, как и его издание сказок, «заслугу достоверности» (А. Н. Пыпин), отразило миропонимание народа сквозь призму народного христианства, в котором смешались начала языческие с представлениями христианскими. На это указывал сам А. Н. Афанасьев в предисловии к сборнику: «С водворением новых, христианских начал народная фантазия не позабыла и не отринула тех прежних образов, в которых представлялись ей взаимные отношения человека и природы… и касаясь событий, описанных в Ветхом и Новом Заветах, свободно допустила их в свои легендарные сказания» ^[5].

Возникновение в сознании народа такого смешения христианских представлений с языческими ученый справедливо связывал с теми давними временами, когда «летописец, пораженный действительным смешением в жизни христианских идей и обрядов с языческими, назвал наш народ двоеверным» ^[6].

Афанасьев попытался описать и объяснить суть процесса, в результате которого возникали подобные явления в народном творчестве: «Народная песня и сказка… не раз обращалась к священному писанию и житиям святых, и отсюда почерпали материал для своих повествований: такое заимствование событий и лиц из библейской истории, самый взгляд на все житейское, выработавшийся под влиянием священных книг и отчасти отразившийся в народных произведениях, придали этим последним интерес более значительный духовный; … как в стихах (духовных. — В. К.), так и в легендах заимствованный материал передается не в совершенной чистоте; напротив, он более или менее подчиняется произволу народной фантазии, видоизменяется сообразно ее требованиям и даже связывается с теми преданиями и повериями, которые уцелели от эпохи доисторической и --">