Александр Прибылов - Улигер

длинную плеть,

Плетью тою начал стегать

Он его и всех сыновей,

Никого не забыв из них.

Говорил же при этом так:

«Ай, трусливый ты Хээлхий,

Ай, чванливый Номоя сын,

Ай, вы все его сыновья!

Поучу-ка вас я кнутом,

Я от чванства вас отучу,

Благодарности вас поучу,

Чтобы впредь вам учтивым быть!

Чтобы место знали свое!

Чтоб пред слабым не смели впрок

Силой кичиться вы своей,

Не смогли когда показать

Перед сильным удаль свою!»

Говоря то, их так побил,

В гневе так намял их Кэртё,

Что в живых оставил едва.

Разогнал по всей их степи,

Напоследок им так сказал:

«Коли бросили стадо свое,

Коль оставили вы коней,

Маток тучных и их жеребят,

На съеденье разбойнику-льву,

Знать не ваши теперь табуны,

Я себе их нынче возьму!»

Так сказавши, забрал он всех

Жирных меринов и кобыл

С жеребятами, отогнал

Их к родимой юрте своей.

Расседлал лончака своего,

Ай, накрыл попоной его,

Напоил-накормил его.

И потом лишь в юрту зашел,

Стал у матери спрашивать,

Стал тогда пытать у нее:

«Ай, родная мать, ты скажи,

Кем зачат я был, и чьего

Роду племени, ты ответь?

Назови мне имя отца.

Как скажи его величать?»

Так потом ее вопрошать

Стал Кэртё: «Почему скажи

Мы живем вдали от него,

Коль он жив, иль умер когда

Я не знаю имя его?

Иль бесчестьем то имя покрыл?

Или нас опозорил, скажи?»

Мать ответила ему, что отец прогнал их. Разгневался тут Кэртё и решил отправиться к отцу, честь себе вернуть и правду восстановить.

Сватовство Кэртё и обретение взрослого имени

Вновь коня своего оседлал,

Снарядил к походу Кэртё,

Алтанжи Хулыгу подав

Пищи сытной на тысячу дней,

Из реки проточной водой,

На сто дней его напоив,

По степи потом поводив,

Чтоб обрел он прежнюю прыть

(Как на полный скакать живот?),

Чтобы стали ноги его,

Ай бы, крепкими, словно сталь,

Ай бы, твердыми, как кремень

Все четыре копыта его

Стали, так поют-говорят.

Зауздал лончака потом

Зауздал Хулыга затем

Он стальною крепкой уздой,

На широкую спину потом (коня)

Постелил потник, сверх того

Водрузил-поставил седло.

Подтянул подпругу — стянул

Крепко, ногу в бок уперев,

Брюхо к самой спине прижав.

Стремена отмерил. Потом

В налуч кожаный свой вложил

Не украшенный детский лук,

Укрепленный рогами трех

Раз по десять быков степных,

И изюбров жилами трех

Тесно склеенный с двух сторон,

Сверх обтянутый лыком берез,

Что растут на склонах Шенё.

Налуч тот на правый свой бок

Прикрепил-повесил Кэртё;

С боку правого полный тул

Острых стрел повесил. Ещё

Свитый в кольца ремень захватил.

Лишь тогда на коня вскочил,

На широкой спине того

Утвердился и так своей

Милой матушке он сказал,

Вот такой юрол произнес:

«Ай, родимая матушка, ты

Не печалься — меня скорей

В путь далекий благослови,

Чтоб нашел я отца своего,

Честь и имя 1 себе отыскав,

С тем и мужа тебе вернув…»

Приезжает на праздник обручения — отец решил жениться снова и выбрал невесту 13 лет из ханского рода, красавицу Алтын Эмэгэн.

Кэртё просит разрешения поучаствовать в соревновании, но все смеются над ним, лишь невеста говорит:

Хоть размером мал соловей,

Но прекраснее всех поет.

В том смысле, что не надо недооценивать мальца. Тогда ему ради смеха разрешают участвовать в скачках.

Тут натужился Хологон,

Зычным голосом крикнул: «Хорой!»

Удальцам открывая путь,

Чтобы в споре копыт решить

Кто наездник лучший из них.

Те пустили своих коней

Враз исчезли, поднявши пыль,

Все, однако без одного:

Наш Кэртё с жеребенка слез:

Пересёдлывать лончака

Тут затеял хитрый малец,

Мол не прочно седло под ним.

Час гуся лишь подпругу тянул,

Зайца час потник расправлял,

Час затем измерял стремена.

Говорили гости смеясь:

«Эй! Зачем жеребенка седлать!?

Ты веди его в поводах!

Так быстрее пешком --">