Леонардо да Винчи - Сказки, легенды, притчи

всякими снадобьями. И если хоть одна пчела нарушит свой

долг, ее ждет неминуемая кара.
В природе все мудро и продумано, всяк должен заниматься своим делом, и в этой
мудрости - высшая справедливость жизни.
МОТЫЛЕК И ПЛАМЯ
Порхая в вечерних сумерках и наслаждаясь прохладой, нарядный мотылек вдруг
приметил мерцающий вдали огонек. Он тотчас направился к освещенному месту, а когда
оказался рядом, стал летать вокруг горящего на окне ночника, с удивлением разглядывая его.
Как же красив этот незнакомец!
Налюбовавшись вдоволь, мотылек решил поближе познакомиться с ярким огоньком и
поиграть с ним, как обычно забавлялся в саду с цветами, раскачиваясь на их венчиках,
словно на качелях. Отлетев немного в сторону, он сделал крутой разворот и пролетел, почти
касаясь желтого язычка пламени и как бы приглашая его к игре.
Но что-то больно кольнуло его и подбросило вверх. Присев на подоконник у ночника,
мотылек в изумлении обнаружил, что потерял одну лапку и подпалил края крылышек.
- Как же могло такое стрястись?- в недоумении спрашивал себя мотылек и не находил
ответа. Он никак не мог допустить, чтобы такой дивный безобидный огонек способен был
причинить ему зло. Придя немного в себя от потрясения, мотылек вновь расправил
крылышки и вспорхнул.
Сделав несколько кругов над горящим ночником, он спокойно полетел прямо на пламя,
желая покачаться на нем, но тут же упал в масло, коим питался коварный огонек.
- Какой же ты жестокий,- промолвил мотылек, теряя силы.- Я надеялся найти в тебе
друга, а обрел погибель. Слишком поздно я осознал, как ты зол и опасен! Дорого мне
обошлась моя наивность...
- Бедный мотылек!- ответил ему опечаленный ночник.- Моя ли вина, что я не цветок, а
пламя. Ты не внял моему предупреждению и стал играть со мной.
ЛИЛИЯ
На зеленом берегу реки Тичино, что течет по полям и лугам Ломбардии, выросла
прекрасная лилия. Все остальные полевые цветы почтительно склонялись, стараясь даже
тенью не задеть ее великолепие. А она, стройно взметнувшись ввысь и радостно покачиваясь
на ветру, без устали любовалась собственным отражением в воде. Завороженные дивной
красотой, волны решили завладеть цветком.
Вскоре вся река закипела и вспенилась от страсти. Волны становились все беспокойнее,
подгоняемые неодолимым желанием. А лилия, обдаваемая брызгами, неприступная и гордая,
продолжала красоваться на своем прочном гибком стебле. Тогда волны еще пуще стали бить
о берег, захлестывая и подтачивая его, пока он не рухнул в кипящую пучину, увлекая за
собой одинокую красавицу.
ОРЕХ И КОЛОКОЛЬНЯ
Разжившись где-то орехом, довольная ворона полетела на колокольню. Устроившись
там поудобней и придерживая добычу лапой, она принялась яростно долбить клювом, чтобы
добраться до лакомого зернышка. Но то ли удар оказался слишком сильным, то ли ворона
сплоховала, орех вдруг выскользнул у нее из лапы, покатился вниз и исчез в расселине
стены.
- О, добрая стена-заступница!- слезно запричитал орех, все еще не пришедший в себя

от жестоких ударов вороньего клюва.- Не дай погибнуть, сжалься надо мной! Ты так прочна
и величава, у тебя такая красивая колокольня. Не гони меня!
Колокола глухо и неодобрительно загудели, предупреждая стену не доверяться
коварному ореху, так как он может оказаться опасным для нее.
- Не оставь меня, сирого, в беде! - продолжал причитать орех, стараясь перекричать
сердитый гул колоколов.- Мне уже надлежало покинуть родимую ветку и упасть на сырую
землю, как вдруг нагрянула злодейка. Оказавшись в клюве прожорливой вороны, я дал себе
зарок: если удастся избежать смерти - провести тихо и спокойно остаток своих дней в какойнибудь ямке.
Пылкие речи ореха растрогали старую стену до слез. Вопреки предупреждению
колоколов она решила оказать ореху гостеприимство и оставить в щели, куда он закатился.
Однако со временем орех оправился от испуга, освоился и пустил корни, а те начали
вгрызаться в гостеприимную стену. Вскоре из расселины выглянули наружу первые ростки.
Они дружно тянулись кверху и набирали силу. Прошло еще немного времени, и молодые
побеги орешника уже гордо возвышались над самой колокольней.
Особенно доставалось стене от корней. Цепкие и напористые, они все пуще
разрастались, круша и расшатывая старую кладку, и безжалостно выталкивали прочь
кирпичи и камни.
Слишком поздно стена поняла, насколько --">