Мелисса де ла Круз - Секрет королевы

вина.

Погода переменилась, став холодной и по-настоящему зимней, и было решено, что мы прекратим наши поездки по Монтрису до тех пор, пока… пока что? Пока не придет весна? Нет. Пока не утихнут слухи и не уляжется злость.

День тянется медленно, затем наконец приходит ночь. Я ложусь на мою огромную кровать, задергиваю парчовые занавески, после чего мои фрейлины уходят, возясь со свечами, причем каждая старается стать последней, кто пожелает мне спокойной ночи.

– Спите спокойно, ваше величество, – говорят они, хотя их лица тревожны, и вряд ли кто-то из них спокойно спит в последние дни. Все только и говорят что об ужасных новостях из Стура и о людях, которые там погибли. О детях, которые там погибли. Мои фрейлины следят за своим языком и ничего мне прямо не говорят, однако члены Малого Совета менее осмотрительны. Как бы то ни было, я все поняла – как только увидела их лица, как только услышала недовольство в их тоне после того, как Хансен и я выехали в последний раз. Они ненавидят меня. Они обвиняют меня.

Сиреневый лед на пруду. Проклятие реновианской ведьмы. Проще винить того дьявола, которого ты знаешь – королеву-чужеземку, – чем неизвестного, тех демонов, что снова бродят среди нас. Великий герцог Ставина уверен, что афразианцы вернулись, и я не стану с ним спорить. Мы и правда действуем слишком медленно. Беда в том, что король не знает, даже с чего начать поиски злодеев. Афразианцы словно растворились в воздухе. Я пыталась уговорить Хансена отправить солдат в аббатство Баэр, но король не желает меня слушать. К тому же правительницей Реновии по факту остается моя мать.

Я лежу на своей огромной кровати, подложив под спину подушки, слушая тихие ночные звуки и ожидая.

Вероятно, Хансен в своих собственных покоях на другом конце главной башни замка сейчас развлекается как обычно – напивается, играет в азартные игры или блудит. С кем он проводит время – со своими фаворитками или собаками, я, по правде говоря, не знаю. Конечно, нельзя исключать, что он выслушивает в эту минуту доклады о поисках Свитков Деи и пьет чай, но я в этом сомневаюсь.

После нашей свадьбы он держится на расстоянии, и это для меня громадное облегчение.

Он не настаивает на моем присутствии на своих вечерних увеселениях и ни разу не пытался разделить со мной мою постель или пригласить меня в свою. Ведь для нас обоих этот брак – всего лишь политический союз. Но сейчас это политическая катастрофа, поскольку люди подозревают меня в тех чудовищных делах, которые творятся в последнее время.

Часовые на стенах перекрикиваются, где-то вдалеке кричит сова. Когда ночью нет ветра, мне кажется, я слышу ржание лошадей в конюшне, хотя, возможно, это только плод моего воображения. Поскорее бы замок затих и дневные дела подошли к концу.

Потому что тогда ко мне придет Кэл – проскользнет через потайную дверь в замковых подвалах и поднимется по узкой каменной лестнице в маленькую комнатку, которую мы с ним называем Секретом Королевы. Я жду, когда он постучит в ее дверь. Жду, жду, жду.

Прошло три дня после того злополучного визита в деревню, три дня с тех пор, как он приходил ко мне. Я не могу демонстрировать ему свое расположение на людях, но я видела тревогу в его глазах, когда толпа в деревне начала звереть. Я хочу сказать, что ему незачем так беспокоиться, но мною также владеет эгоистическое желание быть с ним.

Огонь в камине уже почти догорел, он больше не трещит. Свеча у моей кровати еще горит, но дает мало света, так что я не вижу дальние углы просторной комнаты. И я жду, ориентируясь на звуки.

Тук-тук-тук.

Я вскакиваю с кровати, торопливо хватаю ключ, который прячу в томике реновианских легенд, лежащем на прикроватном столике у меня под рукой. И бегу в самый темный угол опочивальни, не потрудившись взять свечу. Я знаю дорогу туда как свои пять пальцев, знаю каждый стул, каждую скамеечку для ног, которые надо обойти. Кэл, конечно же, тоже прошел по подвалам и поднялся по лестнице тайно, в темноте. Чтобы открыть дверь, мне надо отодвинуть гобелен и ощупью найти на дубовой панели скрытый замок.

Я со щелчком поворачиваю ключ в замке, и уже одно сознание того, что он здесь, рядом, пьянит меня. Я чувствую, что он стоит передо мной, высокий, широкоплечий, даже до того, как он успевает что-то произнести. Мне достаточно протянуть руку и коснуться его груди, такой твердой, такой широкой, и я начинаю сладко млеть.

– Сирень, – говорит он тихо и нежно и, войдя в комнату, --">