Мирра Слуцкая - Хозяйка над бесами (СИ)

Полина

Полина стряхнула с рук крошки, и голуби подпрыгнули. Сизые, толстые — они вовсе не походили на райский птиц из народных суеверий. Впрочем, если бы народ вживую увидел ту, о ком слагал предания, сказочные лубки сразу перестали бы вешать в красный угол.

— Она хочет, чтобы мы поехали в Черниговскую губернию, — рядом опустилась тень. От Владимира пахло лавандовой водой. Он был то ли пятым, то ли шестым наследником Белебеевской мануфактуры. Богатые, незнатные рода всегда мечтали об одном: остаться богатыми, но стать знатными.

Сирин, получеловек-полуптица, как-то сказала Владимиру: лучше самому заслужить дворянство, нежели жениться на младшей сестре младшего графа Волконского и всю жизнь краснеть на суаре.

— Она уверена, там появятся бесы? — спросила Полина. — Бесов никто не видел, даже монашки.

— Она уверена, что там появится кольцо, — сказал Владимир, — В чаше был черный дым. Сирин говорит, что такого раньше не было.

Сирин прорицала по старой, рассохшейся чаше. Кто-то верил, будто бы это не просто чаша, а самый настоящий, еретический Святой Грааль. Полина не верила, что у народной демоницы могла заваляться христианская святыня.

Хотя чаша обладала волшебными свойствами — налитая туда вода становилась красной, и от нее шел дым. В этом дыму каждый видел свое.

Полина никому не говорила, но уже несколько месяцев в дыму ей чудились черные тени. Поначалу они молчали, но недавно стали что-то шептать. Полина откуда-то знала, что стоит ей различить в шепоте слова — и дороги назад не будет.

Она подозревала, кто ей мерещился.

Она не собиралась посвящать в это Сирин.

— Черниговская губерния, — сказала Полина, — это же беспросветная глушь, да?

— Там Сирин как местное божество. Есть даже деревня, где все рукодельницы получают посвящение от Сирин.

— Кто бы мог подумать.

Полина не всегда так относилась к Сирин. Когда-то она очень любила ее и почитала, как свою спасительницу.

Песни Сирин успокаивали и давали надежду. Она обладала магией в самом сокровенном ее смысле.

Сирин сама была магией — то ли человек с крыльями, то ли падшая богиня. Сирин верила, будто бы когда-нибудь в мире воцарится правильный порядок. Она никогда не поясняла, что это значит.

Сирин не любила ясность или простоту. Она все запутывала и утаивала. "То, что воплотилось в слова, имеет шанс быть разрушенным, — говорила она, — потому мы будем молчать, пока не исполнится пророчество"

Однажды, во время магических упражнений по очистке пространства, Полина оказалась на тонком плане. Там все выглядело так же, с небольшими отличаями.

Печь, около которой утром поссорились Анфиса с Владимиром, была вся в бурых разводах, с налипшими кусками красной грязи. В плотном мире ссора как раз и произошла по причине того, что печь отдраивали до дыр, стирая старинные магические рисунки. Анфиса считала, что так и надо, а Владимир злился — рисунки на печи помогали делать вкусную выпечку.

Владимир хотел сохранить их для своих мануфактур. Или хотя бы успеть перерисовать.

В тонком мире рисунки горели зеленым огнем. Где-то огонь еле теплился, и Полина догадалась, почему — здесь жесткая щетка Анфисы сделала свое дело.

Полина впервые оказалась в астральных сферах так надолго. Обычно ее сразу выбрасывало.

Поэтому, чтобы не тратить время попусту, Полина пошла к храму.

Храмом называли то место, где все общество собиралось для больших ритуалов.

На тонком плане в храм вела дорога из маленьких огоньков. Огоньки болтались в воздухе и выплескивали искры. Любой дух мог забрести сюда. Эта мысль Полине пришлась не по нраву.

В храме всегда горели свечи. На полотне, что висело над алтарем, были вытканы три женщины.

Во время длительных ритуалов казалось, что женщины движутся. Они меняли позы, одежду и украшения.

Полина вошла в Храм.

Алтарное полотно колыхалось. Только на нем было изображено другое — не три женщины, а одна. Она смотрела на прямо на Полину, ее лик был ужасен. И прекрасен. При взгляде на нее в голове проносились песни на незнакомых языках. У Полины возникло чувство, будто бы когда-то она знала эту женщину.

Она отвела глаза. В храме также горели свечи, сейчас их огонь был потусторонним, синим. Никого не было. Только блеклые тени бродили по Храму. Иногда они становились узнаваемыми. Вот тут Лукерья была одержима --">