Купава Огинская (Квэлиер) - Пушистая катастрофа

Глава 1

Хвост беспощадно коченел от холода, и лапы примерзали к железному краю

мусорного бака, но я не шевелилась. Замерла в предвкушении, гипнотизируя голодным

взглядом дверь с местами вздувшейся и кое-где облупившейся серой краской.

Старенький светильник над козырьком изредка мигал, освещая широкую каменную

ступеньку и притоптанный грязный снег. До стены соседнего здания свет не доставал и не

тревожил темноту позднего зимнего вечера, так надежно меня укрывающую.

За этой неприглядной дверью находился мой самый сладкий сон, объедки которого

по вторникам, четвергам и субботам — во время смен лучшего человека на земле —

попадали на мой праздничный стол. Там находилась кухня одного довольно популярного

ресторана. Самого популярного на этой улице.

Где-то внизу, в снегу под баком, лениво переругивались местные кошки. Это была

их кормушка, пока о ней не узнала я. Теперь она стала нашей, что блохастые мешки

костей не сильно радовало, но ничего изменить они не могли.

Я была сильнее и по законам животного мира имела право диктовать свои правила.

Заветная дверь медленно открылась, и на мороз, зябко ежась в тонкой форме

официантки, выскользнула девушка.

— Кис-кис-кис, — по привычке позвала она, оглядываясь, потом увидела блеск

моих глаз и улыбнулась. — А, ты уже здесь.

— Р-р-ря! — гордо подтвердила, спрыгнув с бака. Входя в круг света, я жадно

принюхивалась к подносу, что держала в руках девушка.

— Вот. — В снег рядом с каменной ступенькой встали три тарелки. — Ешьте, посуду заберу минут через двадцать.

Я не понимала, зачем она это говорит, но на всякий случай невнятно тявкнула, уже

сунув нос в первую миску.

Ужин мой был вкусным, но скудным. Съесть все не позволяла совесть и голодные

взгляды, щекочущие спину. От миски оторвалась с трудом, обернулась на бак, из-под

которого на меня сверкали три пары глаз, и махнула лапой.

— Вылезайте, недоразумения.

Разрешение кошки проигнорировали и бросились к еде, лишь когда я отошла

достаточно далеко. Остановившись в начале переулка, я обернулась, прежде чем

выбраться на улицу, и увидела, как они жадно, с утробным рычанием заглатывают

скромные подношения.

Замешкалась ненадолго, за что и поплатилась.

— Ты смотри!

Рядом со мной остановились три мальчишки. В человеческих детенышах я совсем

не разбиралась и не могла точно сказать, совсем они мелкие или уже подростки, зато

знала наверняка, что ничего хорошего от них мне ждать не стоит. От центрального, самого высокого, тощего и нескладного, с выглядывающими из-под шапки светлыми

волосами, пахло недобрыми намерениями. Угрозой.

— А если рыжую шерсть поджечь, она будет гореть ярче? — задумчиво спросил

сопливый пацан справа от опасного, с интересом мясника разглядывая мою шубку и

вытирая нос рукавом куртки.

Я оскалилась.

— Сейчас узнаем, — решил светленький и склонился ко мне с жутковатой

улыбкой. — Кис-кис-кис, уродина.

Предостерегающее шипение на него никак не подействовало, он даже ни на

мгновение не замедлился, продолжая склоняться надо мной, и я побежала. Сорвалась с

места, одним длинным прыжком оказавшись на безопасном расстоянии.

Детеныши не растерялись и бросились следом.

Вечер был поздний, людей на улицах было мало, недостаточно, чтобы замедлить

их.

Я не могла бежать быстро, вынужденная внимательно следить, куда прыгаю: состав, которым зимой посыпали улицы, разъедал подушечки на лапах, раз

прочувствуешь на себе — больше не сунешься.

Редкие прохожие ругались вслед мне и несущимся не глядя по сторонам

детенышам.

Долго так продолжаться не могло, мне нужно было укрытие, но закоулки я

игнорировала — не была уверена, что смогу найти там спасение, зато точно

--">