Марси Кейт Коннолли - Ткачиха теней

люди не владеют магией, как я. Раз в двадцать пять лет горстка людей получает благословенные дары, которые пролетающая по небу комета Серилия ниспосылает на наши земли. В прошлом людей вроде меня почитали за их таланты, но со временем лишённые магии озлобились на нас. Особенно на тех, чей дар не связан напрямую с чем-то практическим, вроде ускорения роста растений или управления водой.

Я думала, что Кендра не такая. Она была одной из немногих в этом доме, с кем я могла поговорить, кто, как я думала, захотел узнать меня получше. Но я ошиблась. Она ничем не отличается от других.

Сейчас полдень, на этой лестнице только одно маленькое окошко, и я заранее задула свечи. Тьма придаёт мне храбрости, а Дара возвышается рядом со мной, пока старинные часы в коридоре отсчитывают минуты. Моя тень связана со мной, но она может двигаться и вытягиваться лучше любого человека.

Вскоре мы слышим шлёпанье поношенных туфель Кендры, которые ей к тому же велики, она идёт в прачечную с корзиной. Дара расширяется в ожидании, когда её выпустят. Я, затаив дыхание, прячусь за углом.

Кендра проходит мимо, не взглянув в нашу сторону. Переполненную корзину она держит в руках перед собой, поэтому вряд ли что-то видит из-за неё. Дара выпрыгивает вперёд, в последнюю секунду превратившись в огромного монстра – сплошь чёрные зубы и алчная пасть. Кендра кричит и отскакивает назад, корзина выскальзывает у неё из рук и падает на пол, треснув пополам. Кендра неловко подворачивает ногу и падает на колени, ругаясь вполголоса.

Дара фыркает от смеха, быстро возвращается ко мне, но мой собственный смех замирает в горле, когда я вижу перекошенное от злости лицо Кендры. Оказывается, всё это вовсе не так смешно, как я думала поначалу.

– Обязательно было принимать облик монстра? – шепчу я, нахмурившись. Мы планировали, что Дара изобразит тень моей мамы. Её появление в отсутствие мамы само по себе было бы достаточно пугающим.

– Но это мой любимый облик, – говорит Дара.

– В следующий раз никаких монстров. Придерживайся плана, – шепчу я.

Дара вздыхает:

– Ладно, обещаю.

Дрожащими руками Кендра собирает разбросанную одежду в стопку. Я выхожу из теней, где до этого пряталась.

– Нужна помощь? – спрашиваю я, теребя рукава.

При виде меня Кендра отшатывается, но теперь одна нога плохо её слушается. Она облокачивается на стену и скулит.

– Мерзкие у тебя шутки, Эммелина, – говорит она. – И ты такая же.

Моё лицо белеет, и я отворачиваюсь от её неприязненного взгляда.

– Пойдём, – шепчу я Даре. Сейчас она так раздулась, что стала в два раза больше своего обычного размера. Она любит играть.

– Но мы пропустим самое интересное, – возражает она. Дара любит смаковать свои проделки и наблюдать за последствиями наших игр, но сегодня я не в настроении.

Меня наполняет тяжесть. Я качаю головой и убегаю в сторону нашего коридора. У Дары нет выбора, кроме как последовать за мной. Никто из слуг не останавливает меня на бегу; они опускают глаза и отходят в сторону, пропуская меня.

Я смутно припоминаю то время, когда слуги смотрели мне в глаза. Когда мама и папа не отгораживались от меня, как сейчас. Но это было до того случая. Долгое время я почти не думала о нём, но недавно, после того как я подслушала разговор Кендры и другой служанки, он снова всплыл в моей памяти.

Мне было всего шесть лет, я играла в прятки в лесу в нашем поместье с соседской девочкой, Розой, которая была одного со мной возраста. Я помню только, что заснула там, где пряталась. Дара заверила меня, что приглядит за девочкой и не позволит ей найти меня, что уведёт Розу подальше, глубоко в лес. Когда я проснулась, уже наступила ночь и по лесу рассыпались люди, вышедшие на наши поиски. Я благополучно вернулась домой – в отличие от Розы.

Я плакала целыми днями, клялась родителям, что Дара собиралась только увести Розу подальше от того места, где я пряталась. Но она, должно быть, забрела слишком далеко.

Позже я услышала, как родители обсуждали это: с наступлением сумерек Роза зашла очень далеко в лес и каким-то образом упала в пруд – за много миль от того места, где я видела её в последний раз. Её мать была вне себя от горя и уехала из наших краёв. С тех пор мои родители никогда не относились ко мне, как раньше. Примерно в то же время они стали говорить мне, чтобы я перестала всем подряд рассказывать про Дару, будто она настоящая.

Тогда и началось моё затворничество.

Стоит только мне закрыть дверь к --">