Ольга Александровна Лисенкова - Близнецы

Ольга Лисенкова Близнецы

Гелиан пристроился на скамейке спортзала, наблюдая, как одноклассники играют в баскетбол. Пахло пылью и потом. Топот десятков ног, грохот мяча; стены и пол ходят ходуном.

– Аут! – закричали сразу несколько голосов.

Рядом со скамейкой оказался Лин: наклонившись и уперев руки в колени, он старался восстановить дыхание.

– Как? – негромко осведомился он.

Гелиан молча поморщился.

– Может, это аппендицит.

Гелиан покачал головой.

– Ой! – воскликнула незаметно подобравшаяся Зефира. – Такие тупые эти ничейные дети! – Она поскакала вперед, невероятно довольная собой. – Подвернулась нога – и сразу аппендицит! Чем они только думают!

– Ничейные – они и есть ничейные, – отозвался кто-то.

Прозвучал свисток учителя. Не отвечая на подколки, Гелиан поднялся со скамейки и в сопровождении брата захромал в раздевалку.

– Десять лет – ума нет, – пропела Агафоника, пробегая мимо.

В раздевалке мальчиков дым стоял столбом: ребята, не наигравшиеся во время урока, перебрасывались кроссовками и мешками с обувью. Пригнув голову, Гелиан пробрался к своему шкафчику, Лин его прикрывал.

– Я считаю, надо рассказать врачу, – настойчиво продолжал он.

– И чего?

– Может, дадут таблетку. Или вообще. Лечить надо.

– Ничего не надо. Просто живот болит.

– Это может быть опасно.

– Ничего не опасно. У всех болит иногда.

– А у тебя уже не первый день.

– Хочешь, чтобы меня в больницу засунули?

Они переглянулись. За все десять лет их жизни, с того самого момента, как расщепилась на две части оплодотворенная яйцеклетка, Лин с Гелианом никогда еще не разлучались надолго.

– Если это опасно, то да, – помолчав, сказал Лин.

– Это не опасно. Это просто желудок. От нервов болит, понятно?

– Понятно.

Гелиан знал: Лину страшно. Потеряв маму и папу, он – так же, как и сам Гелиан, – видел дом и семью только в близнеце.

Да, еще у них был, конечно, Джуд, старший брат. Он появился в их жизни… точнее, вновь появился в их жизни около четырех лет назад. Сказал, что наконец добился того, чтобы его привозили к ним повидаться.

Тогда Джуд был как раз того же возраста, как они сейчас, он, конечно, казался им взрослым: им-то было по шесть, они только пошли в школу. Вот было бы здорово, если бы в этих боевых условиях их прикрывал старший брат, – но Джуд сказал, что не может посещать их школу, что он теперь в пансионе, откуда его не отпускают, и что можно только приезжать иногда на пару часов, раза три в год.

Каждый раз они успевали вырасти и измениться, и каждый раз смотрели друг на друга, будто не узнавая, и толком не знали, о чем говорить.

Джуд начинал с того, что рассказывал им о маме и папе, которых они помнили плохо. В свои рассказы он вплетал выдумки – что мама не умерла, что она на самом деле волшебница, чудесная саламандра. Вначале близнецы только переглядывались и качали головами: принимает их за малышей, кормит сказками, а ведь им уже шесть!

От своих сказок Джуд не отказывался и тогда, когда они подросли. По секрету сообщил им, что у детей фейри тоже проявляется что-нибудь волшебное, обычно после десяти лет, и что именно из-за того, что у него пробудился дар, ему и разрешили навещать братьев. Правда, когда они попросили показать, что за дар такой, сотворить хоть какой-нибудь простой фокус, он наотрез отказался: надо, мол, долго учиться им управлять. Понятно, врал. Ему наверняка хотелось, чтобы малявки смотрели ему в рот, вот и хвастал.

Раздевалка опустела, Гелиан собрал свои вещи и с досадой стукнул дверцей ящика.

– Как у тебя с «особым талантом»? – саркастически спросил он у Лина.

Лин пожал плечами.

– Вот и я о том же. Четыре месяца уже прошло со дня рождения, никаких особых даров не проявляется, и Джуд давно не приезжал, потому что не знает, как выпутаться из своего вранья!

Они позволили себе мечтать, что Джуд что-нибудь подарит им на день рождения, все-таки ему уже четырнадцать, почти взрослый, – или хотя бы сможет чаще к ним выбираться в летние каникулы, но ничего подобного. Начался новый учебный год, а его все не было.

– Ненавижу, – выдавил Гелиан.

– Он твой брат, – напомнил растерянно Лин.

– Да не его. Хотя и его. И всех. И всё. Все вот это. Когда все это кончится?

– И меня?

– Тебя как себя.

Лин ухмыльнулся. Он прекрасно понимал, что хочет сказать Гелиан. Да что там, им и говорить было не обязательно: когда знаешь человека гораздо дольше, чем себя помнишь, а еще у тебя с --">