Роберт Оболенский - Коплята

споры: «Больше жизни, нужен герой, пиши о сейчас». После таких слов всё в доме моем замирает. Где же взять жизнь и в каком роде? Как угодить тем, кто ее отродясь не видал?

И вновь весна, щебечут птицы – всё повторяется вновь и вновь.

В раздумьях прошел по Маросейке – толпы людей на перекрестке и уходящий вдаль трамвай. Каждый мечется в призрачной надежде найти свое счастье, иные красят вечер очередной попыткой, что рядом идет в ногу. Другие греют душу беседой, третьи глушат сознание в ярком экране стороннего мира, а я достаю блокнот. Гляжу, как светофор окрасил лужу в тревожный желтый, и стоя в лучах фонаря пишу: «Усатый мальчик говорит о формате, другой отощалый советует жить. Говорят, тут всё должно быть иначе. Как мне всем мастерам угодить?»

– Пожалуй, хватит на сегодня закорючек, – закрыв блокнот, говорю себе я, перехожу дорогу, миную не очень чистые пруды и нахожу себя в переулке с гусями.

Тут россыпью стоят посольства, есть место скверу и геркулесовым столпам в конце, что вдоль и поперек усеяны местами для ублажения души. К полуночи у меня с десяток одноразовых знакомых: с кем-то беседа, с иными флирт.

Одна сидела за столом напротив, вышли на улицу, умостились на лавке.

Я спросил:

– Завтра свободна?

– Не знаю.

– Давай куда-нибудь сходим.

– Куда?

– Может, в зоопарк.

Молчание в три секунды.

– В зоопарк? – неуверенно переспросила она.

– Да, – и едва заметно улыбаясь, добавляю, – не хочу выделяться на общем фоне.

Она даже не улыбнулась, ушла. Вышел бармен.

– Как прошло?

– Не очень.

– А что так?

Я рассказал, он отреагировал сразу. Расплылся в улыбке, почесал бороду и, заложив руки за фартук, пыхтел со мной, пока дождь не погнал нас к навесу. Докурив, тепло распрощались. Он ушел к своим эликсирам благодушия, а я нашел себя на перекрестке у золотых арок. В правой – булка с мясом, в левой – кофе. Свет играет на мокром асфальте, а череде снующих незнакомцев нет конца.

Как вернулся домой, помню смутно, наверное, шел по звёздам, иначе всю царящую вокруг меня мглу и не описать. Закрыв за собой дверь, сбросил ботинки и тут же в ванную. Смыл остаток дня, да в нём же и остался. Помню, как очнулся в холодной воде под утро. Вскочив, спешно вытер тело и на цыпочках до кровати. Там-то меня и нашел воскресный вечер.

Проснувшись, долго смотрел в потолок, тело ломит, во рту гуляют ветра выжженных солнцем земель.

«Боже, как же плохо», – проносится в голове, пока морщась тянусь к графину с водой и краем глаза замечаю у изножья движение. И в тот же миг что-то холодом обжигает мне пятку. А я бросаюсь прочь с постели, в чём урожден был, наспех одеваю тапок, скачу к двери.

– Стой! – слышу я из-за спины чужой голос и замираю в проеме двери.

В тот же миг одеяло упало с кровати, когти лязгнули по ламинату. Что-то в глубине меня кричит: «Беги!» Но я послушно стою на месте, слышу, как оно приближается. Чувствую его дыхание из-за спины, набравшись смелости, хочу сорваться, но оно, коснувшись холодной лапой ноги, фыркает и в один прыжок вскакивает мне на плечи. Царапает спину, мостится поудобнее и запускает три перста в волосы на затылке.

– Причесать бы тебя.

– Что? – боясь пошевелиться, спрашиваю я.

– Что-что? Причесать, говорю, – отвечает оно, перебирая сбившиеся в гнездо волосы на затылке, и добавляет, цокая языком, – но это позже.

– Ладно, может, тогда миску молока или пряник?

– Какое молоко, дубина? – спрашивает оно и больно тянет за волосы на виске, медленно взбираясь мне на голову.

– Разве домовым не это оставляют? Или…

– А я не домовой.

– Как скажешь.

– С-счастье, – шепчет оно мне в ухо.

– Это вопрос или утверждение?

– Это будущее.

– Окей.

Хочу кивнуть, но оно царапает меня когтем. Держась за волосы, свисает, цепляет когтем мочку уха и тянет на себя.

– С-счастье, – протяжно шепчет оно, а звук такой, словно по стеклу вилкой водят.

– Да без проблем.

– Хочешь счастья? – а в интонации тихий ропот.

– Хочу.

– Телефон.

– Да хоть все забирай, мне не жалко.

– Телефон возьми, дубина.

– Что?!

– Что-что, дубина? Я заикаюсь, или ты совсем дурак? – говорит оно так ясно и прямо, словно знает меня всю жизнь.

– И что делать?

– Напиши ей?

– Прям ей?

– Нет, дубина. Не той, а той – последней, – ответило существо и по-хозяйски уселось мне на голову, так что я видел свисающие лапки. – Зоопарк.

– Домой хочешь? – спросил я и тут же получил острым когтем по --">