Ксения Романовна Брагинская - Винегрет

Залезла тогда луковичка Людочка в тесную кастрюльку и стали они уже вчетвером вариться, квартетом овощным. Но нагревалась всё пуще кастрюлька на огне. Покатился почти вприпрыжку мимо круглой кастрюльки развесёлый горошек Лёшка, еле остановился рядом с нею и спрашивает:

— Кто — кто в кастрюльке лежит? Кто в такой маленькой лежит? — задорно пропел горошек Лёшка, бодро прыгая на месте.

— Я, картошка Антошка! — ответил ему картошка Антошка.

— Я, свёкла Фёкла! — улыбаясь, отвечала свёкла Фёкла.

— Я, морковь Любовь! — гордо отвечала морковь Любовь.

— Я, луковичка Людочка! — застенчиво мямлила луковичка Людочка.

— А ты кто? — спросили они нового гостя вместе.

— А я — горошек Лёшка! — шаловливо представился горошек Лёшка.

— Залезай к нам греться! — пригласили его гостеприимно картошка Антошка, свёкла Фёкла, морковь Любовь и луковичка Людочка к себе.

Запрыгнул тогда беззаботный горошек Лёшка в кастрюльку и стали они вариться впятером, распевая песни и радуясь компании хорошей. А кастрюлька на огне тем временем нагрелась уже до красноты.

Покатился вдруг совсем не к месту мимо маленькой кастрюльки через всю кухню по тумбам, плитам и ложкам большой Калач — старый хохмач, с кастрюлькой, покатался вокруг, остановился рядом и спрашивает удивлённо и грустно:

— Кто — кто в кастрюльке лежит? Кто там под крышкой лежит?

— Я, картошка Антошка! — ответил ему картошка Антошка.

— Я, свёкла Фёкла! — улыбаясь, отвечала свёкла Фёкла.

— Я, морковь Любовь! — гордо отвечала морковь Любовь.

— Я, луковичка Людочка! — застенчиво мямлила луковичка Людочка.

— Я, горошек Лёшка! — шаловливо представился горошек Лёшка.

— А ты кто? — спросили они очередного нового гостя вместе.

— А я — Калач — старый хохмач! — отвечал грузный, пышный хлеб.

— Залезай к нам погреться! — пригласили его гостеприимно картошка Антошка, свёкла Фёкла, морковь Любовь, луковичка Людочка и горошек Лёшка.

Посмотрел он на кастрюльку тонкую и крышку стеклянную с паром, идущим из дырочки, и попробовал забраться большой Калач — старый хохмач в кастрюльку. Долго он лез — лез, лез — лез — никак не пролезет толстяк под вздутую крышку, расстроился, но, не унывая, а найдя подходящую причудливую лазейку, говорит вдруг овощам:

— А я лучше, друзья, на кастрюльку залезу и сверху неё погреюсь! — предлагал Калач.

— Да ты, Калач — старый хохмач, так мукой обернёшься! — беспомощно мямлила из под крышки луковичка Людочка.

— Не обернусь! — обещал им сердечно хлеб.

— Ну, так залезай! — отвечали ему неуверенно овощи.

Залез Калач — старый хохмач сверху на несчастную кастрюльку, и только — только ладно улёгся на её крышке, как закрыл собою тусклый свет свечей праздничных овощам. Овощи опечалились и перестали петь да водить хороводы. Не успел Калач — старый хохмач подружиться с новыми товарищами, как медленно поплыл пшеничный друг настоящею мягкой и жидкой мукой по стенкам кастрюльки с одной стороны! Задымила бедная кастрюлька, а картошка Антошка, свёкла Фёкла, морковь Любовь, луковичка Людочка да горошек Лёшка еле — еле успели быстро выскочить из под крышки — но все остались целы и живёхоньки, только печальная кастрюля повсюду копотью пошла, погрустнела, расхотелось ей дальше греться и варить. Спрыгнул последним обратно на тумбу с неё Калач — старый хохмач и принялся прихорашиваться.

Раззадорились варёные овощи, испугались, но не обиделись на Калача, а стали обниматься, целоваться и ободрять друг дружку. А потом принялись по посуде столовой перекатываться, по тумбе, что рядом с плитой стояла, между селёдкой под шубой и тортами на противнях, свёртками рулетов шоколадных и рыбой в нарезке — новую лежанку себе искать. Покатились они гурьбой мимо сервировочных тарелок, мимо бокалов для вин и шампанского, газированных напитков и по салфеткам, мимо рюмок водочных и множества вилок для разных блюд, фарфорового сервиза пятидесятилетнего и разложенных нарезок колбасы. Катались овощи по всему накрытому столу, уже тёплые, сочные, сытные, и наконец, увидели своё пристанище невдалеке от центра скатерти кружевной — большое гжельское блюдо двухцветное да улеглись на нём остывать, уютно собравшись — вместе и дружно!

Только румяный Калач — старый хохмач, пока катался за всеми, устал, потому единолично на соседнем с ними пустующем блюде улёгся — хлебной тарелке, такой же --">