Александр Велесов - Медведь

Ветер снова завыл, завыл…он дёрнулся от неприятной судороги, будто электрическим током, пронзившем его тело.

Ладно, спи … – сказал он сам себе, пока у тебя ровным счётом ничего не измениться и жизнь моя словно русская рулетка, мне осталось только нажать на ствол, чтобы закончить её навсегда.

Стоп! Всё хватит! У меня даже и ствола то нет, так же как и смысла во всём этом. И не надо себя хоронить…и это была последняя мысль, после которой он провалился в сон.

А душа его временно отделилась от тела. А потом…Потом душа вернулась в своё настоящее, где была холодная сырость и промозглая до костей влага, где немытые мужские тела сопели, кряхтели и храпели во сне. И вокруг был холод …

Холод, про который рассказывала его покойная бабушка, и который стал теперь частью его бессмысленной жизни. Прошлое

Он старался забыть его теперь…Хотя прошло всего лишь два года, но для него это была уже вечность. Жизнь его как будто разделилась на две половины.

Первая, в которой был он, и вторая, в которой тоже был он, но другой, скорее, пустой, потухший. Он старался забыть теперь прошлое, но оно упрямо вылезало из него, не давая ему покоя.

В прошлом осталась жизнь, о которой многие могли бы мечтать. Жизнь, будто, и правда, из другого измерения, параллельного мира.

Конечно, нельзя было назвать то состояние, в котором он пребывал, во время своего сна – сном, скорее это было тупым беспамятством, провалом в дремоту.

Ноги закоченели, подумал он, несмотря на то, что в здании длинного каменного барака, в принципе было тепло, ведь работала котельная.

Я никогда не привыкну к этому холоду, никогда, подумал он, и начал продирать свои тяжёлые веки ото сна. Взгляд его упал на пробившийся, откуда то сбоку сноп света. Но у него не было не сил, не желания, посмотреть в ту сторону.

Который сейчас час, снова подумал он, но тут же услышал грубый, прокуренный голос снизу.

–Америка! Проснулся? Пора вставать! Сейчас дежурный будить будет!

–Сколько раз я говорил тебе, что я не Америка! – ответил он в ответ на голос, донёсшийся снизу.

–А для нас всё одно Америка. Ха, ха, ха – захихикал грубый голос.

–Кончай базарить! До подъёма ещё полчаса. Спите граждане осуждённые. Одёрнул начавшийся диалог старый хриплый голос, сухой как старая осина.

–Эх ты Америка! – не унимался голос снизу.

–Да пошёл ты куда подальше! – ответил наш герой, но и заснуть он больше не мог, а только теперь лежал на нарах и смотрел в пустоту.

Каждый день, он просыпался за полчаса до общего подъёма и лежал в каком-то странном отупении, свалившемся на него.

Максим, а именно так звали героя нашего рассказа, просто переставал видеть смысл во всём, и жизнь перестала для него, что-то значить, как будто само время остановилось для него.

Максим, был гражданином США, родившемся от брака американца полу русского, полу ирландского происхождения с потомственной русской женщиной, но тоже родившейся в США, чьи предки давно эмигрировали на запад.

Когда умер отец Максима, его мать настояла на том, чтобы и он стал врачом, как и его покойный отец, причём не просто врачом, а пластическим хирургом.

Максим рос очень умным и резвым ребёнком в семье, его любили и баловали с детства.

Трагический случай, происшедший с его отцом, которого Максим очень любил, оставил незаживающий след в его детской душе. Максим был сильно привязан к нему.

Детская память запечатлела навсегда чудные вечера в их загородном доме, где у отца была своя конюшня с лошадьми, правда большая часть их жизни проходила в большом городе, где у отца была своя частная клиника. Он был очень известным пластическим хирургом, имел красивый особняк на окраине города и клиника, созданная им, имела большой успех среди своих клиентов.

Жизнь у них была тихой и спокойной, пока страшная трагедия не оборвала жизнь его отца.

Его взорвали в собственном лимузине, прямо, перед тем как он должен был ехать на одну из запланированных операций.

От отца почти ничего не осталось. Мать Максима после того, что случилось с её мужем, впала в состояние близкое к помешательству, но потом всё так сумела победить депрессию и стала жить ради единственного сына, которому на тот момент исполнилось ровно