Евгений Валерьевич Решетов - Первые шаги

Евгений Решетов Первые шаги

Часть I

Глава 1

Над Москвой царил поздний летний вечер. В окно квартиры, расположенной в доме недалеко от проспекта Энтузиастов, проникал электрический свет уличных фонарей, неоновые отблески вывесок и немного лунного сияния.

Я же, раздвинув серые однотонные занавески, уже второй час пристально наблюдал за дверью бара «Небеса», который находился через дорогу. Мимо него шли люди, выбравшиеся из метро, мелькали доставщики еды, в основном юные орки, а несколько гномов, несмотря на позднее время, занимались внутренней отделкой соседнего с баром помещения, которое из магазина переоборудовали в кафе.

Мда… я бы сейчас пожевал чего-нибудь.

Мой взгляд отлип от двери и обратился к стройной девятнадцатилетней эльфийке в лёгком бежевом комбинезоне и белых кроссовках на платформе. Она так же, как и я, наблюдала за баром и от волнения покусывала тонкую нижнюю губу, словно хотела сожрать весь покрывающий её розовый блеск.

Глядя на девушку, я с тяжёлым вздохом произнёс, погладив себя по впалому животу, скрытому чёрной футболкой:

— Ленок, а может сварганишь чего-нибудь перекусить? Растущий организм требует еды.

— Сколько раз тебе повторять! Я не Ленок, а Ленаэль из рода Эльдан! — огрызнулась та музыкальным голосом, тряхнув гривой золотистых волос, которые скрывали заострённые ушки, и возмущённо уставилась на меня светло-голубыми глазками, обрамленными пушистыми ресницами. — Да и вообще, где это видано, чтобы чистокровная эльфийка организовывала ужин полукровке?

— Я квартерон, — сухо напомнил я, давно привыкнув к тому, что в нашем обществе нечистокровные — это даже не второй сорт, а третий.

Из-за того, что я на четверть эльф, а на остальные семьдесят пять процентов человек, меня недолюбливали и люди, и остроухие. Последние вообще не любили никого, кроме себе подобных, а таких, как я, считали ублюдками и выродками. Хотя смазливые эльфы были совсем не прочь обрюхатить наивных дурочек из числа людей, гномов и орков. Вот и моя почившая мать была плодом подобной недолгой «любви».

Тем временем Ленка провела узкой ладошкой по симпатичному, немного измождённому недосыпом лицу с аккуратным носиком и чётко очерченными светлыми бровками, и проговорила, сбавив обороты:

— Ладно, я вспылила. Сама же тебя сюда позвала. Сейчас чего-нибудь принесу из кухни, — и, будто оправдываясь, добавила: — Бабка эта, хозяйка, вывела меня из себя своими презрительными взглядами, когда мы квартиру снимали на ночь. Она теперь думает, что я элитная проститутка, а ты мой клиент, решивший потерять девственность.

— А может она думает, что это я проститут? — усмехнулся я, подмигнув ей левым глазом.

— Да ты и бесплатно никому не нужен, — насмешливо бросила девушка и поправила рукой волосы, благодаря чему я увидел небольшую татуировку на внутренней стороне запястья. Там красовался тюльпан — символ клана «Белый Тюльпан», в который входило несколько мелких эльфийских родов, кои мало на что претендовали.

Меж тем Ленка исчезла в кухне, а я недовольно хмыкнул и глянул в овальное настенное зеркало. И чего это я никому не нужен? Я вполне себе хорош собой, хотя и худоват, да и прыщ на лбу выскочил. Но я высокий, почти метр восемьдесят, жилистый, и с приятным худощавым лицом, на котором был полностью сбрит юношеский пушок. Да и глаза у меня весьма интересные — светло-карие и такие большие, словно мне снова довелось увидеть грудь шестого размера, как у той цаци в макдаке.

Короче, Ленка неправа. Я очень даже ничего. И придя к подобным выводам, я пригладил рукой короткостриженые волосы пшеничного цвета и услышал, как из кухни донёсся звон упавшей посуды.

Мой рот тотчас не сумел сдержать ехидную фразу:

— Ленка, ты жива?! Забыл тебя предупредить, что кухня опасное место для тех, кто там впервые.

— Всё со мной в порядке! — долетело до меня её бурчание.

— Вот ничего тебя не берёт. Заговорённая, что ли? — задумчиво изрёк я, широко осклабившись.

— С такими шутками у тебя явно нет друзей, — презрительно заметила Ленка, выходя из кухни с бутылкой пива «Жигулёвское» и пачкой чипсов «Русская картошка». — Классический изгой. А ведь тебе сколько лет? Напомни. Семнадцать? Восемнадцать?