Сергей Че - Богоборец

правильно. Меньше знаешь, больше жрешь.

Для смертельно раненого мужик был излишне болтлив. Вспухающие на горле кровавые пузыри ему, казалось, не мешали.

- Не знаю я никаких икон, - буркнул Савелий, решив, что лучше соврать. – В церкви не бываю. В бога не верую. Это вам, дяденька, в церковную лавку. Там икон много.

Человек подался вперед, вглядываясь в его лицо.

- Знаешь. По глазам вижу. И сюда за ними пришел, так ведь? Ты же проклятый. Жизнь у тебя дерьмо, все бабы бляди, и солнце – ебаный фонарь. Вот и хочешь узнать, кто ж тебе так насолил с младенчества. Вот и узнаешь…

Его вдруг перекорежило, будто изнутри на волю рвалось нечто нетерпеливое. Изо рта на грязный пол хлынула бурая жидкость с какими-то тошнотворно светлыми вкраплениями.

- Не понимаю, о чем вы, - сказал Савелий, отстраненно думая, что надо бы вызвать «скорую» или еще как-нибудь помочь страдальцу.

Человек резко схватил его за край пиджака, чуть было не забрызгав блевотиной.

- Слушай внимательно, я тут уже ненадолго. Найди иконы. Особенно одну, пустую. Сожги. Не пусти вестника. Закрой ворота. Не закроешь, все твои прошлые неприятности раем покажутся. Махмуда Ивановича с его малолетней падалью будешь как папу с мамой вспоминать…

- Откуда вы…

- Я все знаю, внук. Слушай меня. Иконы ты найдешь. Быстро найдешь. Тот, кто их хоть раз видел, обязательно найдет. Как только они понадобятся, так сразу и найдет. Ведь наверняка видишь ее у себя там, в башке, а? Постоянно?

Савелий не ответил. Человек снова заперхал, скалясь.

- Можешь не отвечать. Видишь. Даже неважно, какую из них. Зуб даю, именно пустую. Вчера началось, да? На мозги давит, глупости заставляет делать, а поверх всего икона, икона, икона… Пришло твое время, внук бабы Клавы, лох ты наш неудачливый.

В лицо Савелию резко ударил холодный ветер, словно где-то распахнули окно. Все знающий и все понимающий страдалец у его ног вдруг выгнулся дугой, затрещали кости позвоночника, и на мгновение Савелию показалось, что над изуродованными плечами взвились какие-то суставчатые отростки, покрытые призрачно-грязными перьями. Человек елозил спиной по паркету, хватая ртом воздух, будто выброшенная на берег уродливая рыба. Савелий наклонился ближе, пытаясь разобрать сиплый шепот.

- Сожги икону… Это… вестник бога… Нечего ему здесь делать…

Человек обмяк, глаза закатились, остекленели, и в тот же момент с улицы донесся звук приближающейся сирены. Савелий почти машинально обшарил карманы покойника, выудил на удивление толстый бумажник, забитый под завязку купюрами, карточками и какими-то удостоверениями. И быстро выбежал из квартиры, не оглядываясь.

--">