Альберт Беренцев - Во все Имперские Том 9. Зов Перводрева

стороны, возможно, что этого ублюдка не достать кулаками, но на него должна действовать магия. А этого добра у меня навалом, не зря же я уже неделю впитываю чужие заклинания. Так, что бы мне выбрать...

Но времени выбирать мне особо не дали. Очередной удар в живот чуть не свалил меня в партер, я едва устоял на ногах и вынужден был отпрыгнуть назад. По ходу этого прыжка я в очередной раз ударился об стену спиной, уже и без того поврежденной.

Слезы навернулись мне на глаза, а боль была такой, что я чуть не потерял сознание.

Думать было некогда, но думать тут было особо и нечего. Я воюю с невидимкой, в тесном коридоре. А для этого случая идеально подойдет моя СТЕНА ОГНЯ, впитанная от барчука из клана Огневичей.

Ладно, невидимый хер, ты сам напросился...

Я выбросил вперед обе руки, сломанное предплечье пронзила боль, но я сосредоточился на огненной стихии и на всякий случай даже представил огненно-рыжую шевелюру младшего Огневича...

Из моих рук вырвались огненные потоки, заполнившие коридор. Вот теперь в подземной лабе наконец стало светло, как днём.

Колотые реторты и шприцы на полу начали взрываться от жара, мой несчастный смартфон, который я оборонил по ходу боя, взорвался вместе с ними. Мда... Надо бы в следующий купить себе дивайс в антимагическом чехле.

Я услышал крик — хриплый и явно человеческий, в потоках моего пламени заметался темный человеческий силуэт. Вот теперь Гюльчатай открыла личико, в огненных потоках я разглядел своего врага, тот был вполне себе человеком, хоть и состоявшим не из мяса, а из какой-то темной субстанции, невидимой в обычной ситуации. Но моё пламя кого угодно подсветит!

Не дав противнику опомниться, я залил коридор ярким солнечно-золотым светом из обеих рук — то было заклинание принцессы, фирменное подавление воли Багатур-Булановых.

Мой огонь уже рассеялся, только местами на полу тлели лужи каких-то химикалий, которыми здесь нассал Орден. А еще мой противник продолжал пылать и хрипеть, как раненый зверь. Кроме пламени над черным силуэтом врага еще металась золотая аура. Значит, подавление воли прошло. Этот мудак теперь мой раб, а своих рабов я убивать не привык.

Я стащил с себя плащ, тот самый из-за которого я так мучился от жары в Риме. Значит, не зря мучился, плащ определенно мне сегодня пригодился. Я бросился на горящего врага, повалил его на пол и затушил пламя собственным плащом, накрыв им ублюдка.

От продолжавших тлеть реторт на полу коридора валил черный дымок, а еще они распространяли омерзительное зловоение. От этого амбре у меня закружилась голова, так что тлеющие химикаты я тоже погасил — частично сбил огонь своим плащом, а частично затоптал его ногами.

Но вонь, конечно же, сразу не рассеялась. Леший меня побери, этим рыцарям следовало сделать вентиляцию получше — дышать в лабе было решительно невозможно.

Я прокашлялся, поковырял ногой свой смартфон, от которого остался один черный прямоугольник-огарок, а потом приказал темному человеку, лежавшему на полу:

— Покажись! Убери свою сраную невидимость!

Это сработало. Неизвестный явно был под властью Багатур-Булановского заклятия, под моей властью. Огонь на нём полностью погас, но аура очарования цвета чистого золота все еще металась над моим загадочным противником.

Я узрел, как невидимка на глазах обретает плоть. Он был похож на фотонегатив, который бросили в раствор проявителя, темный силуэт стремительно обретал детали. Сначала появилась бородка — белая и аккуратная, хоть и частично обгорелая до черноты. Потом усы, не менее белоснежные, только правый ус сгорел наполовину. Потом я узрел сгоревшую до мяса лысину, потом серые безумные глаза, а уже потом — аккуратного дедка целиком.

Точнее говоря, дедок явно был аккуратным до того, как я его слегонца пожёг. Но даже сейчас в нём было заметно благородство, хоть его правая кисть и сгорела до самой почерневшей кости. Мундир тоже местами подгорел и прилип к жженой плоти, но в целом дед имел вид самый аристократический. Его мундир был черным, как и брюки. Сапоги были явно дорогими, итальянской марки. Вроде такие же носил сам Павел Стальной на своей коронации.

А дед-то явно не простой...

Роста дед был невысокого, на груди его мундира сохранился белоснежный восьмиконечный крест — знак Мальтийского Ордена. Шеврон на плече мундира представлял собой чистое черное поле, и я тут явно был не при делах — гербовую фигуру на его шевроне я --">